Я шел всю ночь, так никого и не встретив, а на восходе увидел бородатого старика, пытавшегося подняться из травы, где он, очевидно, спал. Он неуклюже опирался на березовый посох, но я склонил голову и поспешил дальше. Однако когда до меня донесся громкий треск сломанной палки, я вернулся и протянул старику руку.
— Благослови тебя бог, мой мальчик, — тяжело проговорил он, поднимаясь. — Благослови тебя бог!
Расстроено глядя на сломанный посох, он качнулся, и я подхватил его под руки, чтобы он не упал. Седобородый старик простонал:
— Без палки мне далеко не уйти.
Это уж точно, подумал я. Бросив нетерпеливый и тревожный взгляд на дорогу, я пришел в ужас. Вдалеке ехали четыре всадника. Судя по посадке, это были солдаты.
Старик почувствовал мое волнение и повернулся, с открытым ртом глядя на уверенных наездников.
— Полагаю, это солдаты.
— Да, — сказал я.
— Они наверняка обратят на тебя внимание, если ты побежишь, — сказал старик.
— Почему это я должен бежать? — спросил я, огорченный тем, как быстро он оценил мое положение.
Заволновавшись, он сказал:
— В моей сумке плащ. Надень его, скорее. Не смотри на меня такими глазищами, а делай, что я говорю, и у тебя, быть может, появится шанс.
В сумке действительно обнаружился черный плащ, такой же, как у него самого, с бахромой внизу и достаточно широкий и длинный, чтобы целиком скрыть мою предательскую тунику. Я прижал плащ к себе.
— У него есть капюшон. Надень его. Быстрее, не то они тебя заметят!
В тот же миг я прикрыл свои золотистые волосы черным капюшоном. Солдаты ехали галопом и спустя недолгое время остановились рядом; их взмыленные лошади фыркали после долгого бега. Грозный офицер с длинным шрамом на правой щеке осмотрел меня, приструнив нетерпеливую черную лошадь.
— Как тебя зовут, мальчик, и что ты тут делаешь?
Судорожно вздохнув, я собрался отвечать, даже не зная, что, но меня опередил старик, крепко державшийся за мою руку:
— Это Иосиф, мой племянник.
— А ты кто такой? — требовательно сказал офицер.
— Неемия, — ответил старик.
Офицер проворчал:
— Еврей?
— Странствующий еврей, — извиняющимся тоном ответил старик.
— Что тут делаешь? — спросил офицер. Его глаза перебегали от старика ко мне и обратно: крайне недоверчивый взгляд, как я заметил.
— Мы направляемся в Рим… как и весь остальной мир, — ответил старик, едва усмехнувшись.
— А ты, Иосиф, зачем идешь в Рим?
— У моего отца там магазин. На Тосканской улице. Он продает ткани, — проговорил я, изумляясь собственной изобретательности.
Офицер глянул на своих спутников, трех крепких преторианцев. Довольные тем, что допрос ведет командир, они сидели со скучающим видом, явно желая вернуться в лагерь. Их беспокойство говорило о том, что в пути они находятся уже долго.
— Это может оказаться тот, кого мы ищем? — спросил офицер. — Мог он зайти так далеко?
Все трое ответили жестами: мол, они понятия не имеют, что на это сказать.
— Кого вы ищете? — спросил старик.
— Мальчишку примерно его возраста. Беглого раба, — сказал раздраженный офицер.
— Будь я рабом, я бы вряд ли пошел по Священной дороге, — усмехнулся старик.
— Что ты знаешь о рабах? — буркнул один солдат.
Старик пожал плечами:
— Я еврей.
— Господин, — вызвался второй солдат. — Думаю, вы правы — его не может здесь быть. Отсюда до Кампании очень далеко. Может, он утонул. Если мы проедем еще немного, то окажемся на полпути к Риму.
Поразмышляв над этим, офицер снова взглянул на нас со стариком. Он долго смотрел на меня, потом натянул поводья, развернулся и, ударив лошадь по бокам, поскакал по дороге обратно. Трое солдат резво последовали за ним.
Лишь когда они превратились в точки, я позволил себе отвернуться и взглянуть в морщинистое лицо старого еврея.
— Вам очень повезло! — воскликнул я.
— Это тебя они ищут?
Я немного помедлил и ответил:
— Да.
— Теперь ты в безопасности. Они не вернутся. Думаю, они доложат своему командиру, что дальнейшие поиски бесполезны. На месте того офицера я бы сказал, что тот, кого они ищут, скорее всего утонул.
— Я не могу быть в этом уверен, старик.
— Солдаты устали, и им совсем не нравилось это малоприятное задание. Ранним утром они предпочли бы лежать в теплых постелях, а не трястись в жестких седлах. Если мнение старика, повидавшего множество солдат, хоть чего-то стоит, поверь — ты легко ускользнул от того, от чего бежишь.