— Я признателен вам за помощь.
— Идем со мной, — предложил он. — Со мной ты не будешь бросаться в глаза.
По мере приближения к Риму военных на дороге становилось больше, но эти солдаты были обычными легионерами, а не преторианцами, и не обращали внимания на старого еврея и мальчика, упорно бредущих к Вечному городу. Неемия настаивал, чтобы я провел хотя бы одну ночь в доме Иосифа, и не принимал возражений.
— Ты не можешь отвергнуть просьбу старика, — сказал он, потянув меня за рукав плаща. — Иосиф будет разочарован, если не сумеет отблагодарить тебя, угостив ужином. Мы, евреи, верим, что прочнее всего людей связывает хорошая еда. В нашем законе есть такие слова: «Щедрый человек станет богаче; жажда того, кто напоит, будет утолена». За твою щедрость мне следует отблагодарить тебя, сын мой.
— А что насчет вашей щедрости ко мне?
— У нас есть и другая пословица: «Делать добро — само по себе награда».
Теперь мне было проще уступить его уговорам.
Иосиф Антиох процветал, являясь посредником в поставке импортируемых через Остию товаров. В отличие от Неемии, Иосиф брился. Высокий, худощавый, в высшей степени самоуверенный (не слишком редкая черта среди успешных людей), он был настоящим римлянином.
Неемия счел это недостатком.
— С каждым днем ты все дальше и дальше от веры твоих отцов.
Иосиф терпеливо улыбнулся.
— Дома я соблюдаю все законы. Здесь я еврей. Там я римлянин. Ты знаешь, что аристократы думают о евреях.
— Ты идешь на компромисс с законами, — раздраженно ответил старик.
Их спор был мне неясен, но я видел тщетность разговора со стариком, поскольку эта беседа казалась продолжением какой-то давней дискуссии. Когда Иосиф взглянул на меня через стол со снисходительным выражением, я понял, что он чувствует, поскольку сам в свое время постоянно спорил на эти темы с Ликасом.
— Мы смущаем молодого человека, — сказал он, мудро использовав старый прием уклонения от споров через напоминание о гостеприимстве. — Прости, Ликиск, за эти пререкания с моим дедом. Будь ты евреем, ты бы нас понял.
Улыбнувшись, я заметил:
— Последние несколько дней я и был евреем.
Иосиф подмигнул Неемии.
— Хорошо, что солдаты не стали проверять, действительно ли ты еврей.
Неемия изумленно покачал головой.
Видя, что я не понимаю, о чем речь, Иосиф снова начал извиняться:
— Мы проявляем по отношению к тебе дурной тон. Видишь ли, частью нашей веры является уложение, согласно которому мужчины-евреи должны быть обрезаны.
Когда он объяснил значение этого слова, мне хватило воспитания не выразить то, насколько я был шокирован этой необычной практикой.
Скоро домой вернулась жена Иосифа, выходившая купить продукты и собравшаяся приготовить в мою честь особое блюдо. Марта оказалась намного младше своего мужа, которому было около тридцати; она выглядела чуть старше меня. Миловидная и стеснительная, она занялась готовкой, тогда как Иосиф и Неемия угощали меня вином. Старик пил его без заметных эффектов, а мы с его внуком вскоре почувствовали себя еще лучше.
Иосиф вежливо поинтересовался, что я делал на дороге, когда его отцу понадобилась помощь, и вино развязало мой язык.
— Я сбежал от Цезаря Тиберия, — ответил я. Такое откровение вызвало в ответ тишину.
Через несколько секунд Иосиф сказал:
— Ты даже в неприятности попадаешь со стилем, Ликиск.
Марта как истинная хозяйка наполнила мою тарелку едой. Я заметил, что определенную еду она клала в определенные тарелки. Неемия прочитал молитву на особом религиозном языке, сказав в конце, что помолился и за меня. Я поблагодарил его за такую доброту. Иосиф добавил, что они бы поняли, если б я решил больше ничего не рассказывать о своих неприятностях.
Как ни странно, я был не против ими поделиться и выложил всю историю, опустив только детали своих обязанностей на Капри, хотя подозревал, что Иосиф догадывается о них, поскольку знает Рим и находится в курсе римских слухов.
— Что ты будешь делать? — спросил он.
— Пойду в Остию — там у меня друзья.
Сказав это, я понял, что кроме Остии у меня нет никаких планов.
В разговор вступила Марта. (Здравые идеи обычно высказывают самые тихие).
— Остия — это морской порт. Ты мог бы сесть там на корабль и уплыть туда, где будешь в безопасности.
В моей голове возникло веселое лицо Сабина.
— Я знаю капитана одного замечательного корабля, но понятия не имею, в порту ли он.