Железная колонна
Мне куда ближе точка зрения исследователей, утверждающих, что древние знали рецепт порошковой металлургии. Впрочем, лично я склоняюсь к более простому объяснению. Как и римские монеты I - II веков, колонна могла
быть изготовлена из метеоритного железа. Но как бы там ни было, а веселые делийцы ежедневно затевают вокруг нее шутливое состязание. Тот, кто, прижавшись к колонне спиной, сумеет обхватить ее руками, становится победителем. Считается, что все желания такого счастливчика обязательно исполнятся. Если бы я попытался объяснить этим юношам и девушкам, старательно заводившим руки назад, что они дерзнули коснуться святыни, оставленной марсианами, меня бы наверняка подняли на смех.
В индуизме, насчитывающем миллионы богов, в том числе и богов бесчисленных миров (не имеющих, как мы увидим далее, отношения к реальным планетным системам), культ инопланетян не привился. Несмотря на ежегодные радения, которые устраивают возле Железной колонны «тарелкоманы» с Запада, индийцы не спешат примкнуть к новому вероучению. Ну, еще одна секта, еще один полупомешанный пророк - эка невидаль. Делийские улицы видели и не такое. Что же касается космических путешествий, то образованные, свободомыслящие люди предпочитают реальность, а не фантазию. Тем более что делийское телевидение подробно освещает полеты советских и американских космонавтов. Даже глубоко религиозные йоги, как показал опрос, проведенный «Хиндустан тайме», интересуются космическими программами, хоть и уверены, что сами способны воспарить духом в самые отдаленные просторы вселенной. Право, на фоне примитивных верований, с которыми мне пришлось познакомиться за время поездок по странам Азии, «космическое» суеверие выглядит особенно диким. По сути, оно отрицает всю современную науку, бездумно отбрасывает прочь накопленный человечеством опыт.
Великая эра космических полетов породила, к сожалению, и свою мифологию. Шарлатанскую, если следовать точному, на мой взгляд, определению известного писателя-фантаста Артура Кларка. В жизни бывает множество знаменательных, чуть ли не «роковых» совпадений. Меня немало позабавил тот факт, что на следующий день после свистопляски, учиненной студентами Кембриджского университета вокруг колонны Чандрагупты, неподалеку, на границе между Старым и Новым Дели, устроили грандиозную манифестацию кришнаиты. Не местные, что было бы неудивительно, а тоже заокеанские, из тех, с кем год спустя я встретился на улицах Нью-Йорка.
На огромном травяном поле «Рамлила граунд», поблизости от Красного форта, Пятничной мечети и одного из самых гомонливых в мире базаров, разворачивалось непривычное действо. Вместо традиционных для этого живописного пустыря представлений на темы Рамаяны ожидалась проповедь гуру из миссии «Божественный свет». На ярко освещенной сцене с роскошным шатром покачивался упитанный юноша с неподвижной, как у каменного бодхисаттвы, улыбкой на довольно миловидном лице. Это был знаменитый Махарадж Джи, верховный гуру «Божественного света», озарившего ныне Старую и Новую Англию. Монахи в шафрановых тогах и прозелиты в белых одеждах, окружавшие святого, прилетели вместе с ним на специально зафрахтованном «Боинге-707». Приблизив на манер кинозвезды микрофон к самым губам, Махарадж Джи выбросил несколько довольно банальных лозунгов о мире, всеобщей гармонии и чистоте души, после чего скрылся в шатре.
Из репродукторов полилась плавная мелодия гимна, и золотоволосые девушки в неумело намотанных сари закружились в экстатическом танце. Зрители поднялись с земли, где сидели на обрывках пластика, картонных ящиках и кусках брезента, и приняли участие в общем веселье. Народу собралось много, не менее пяти тысяч. Вокруг, насколько хватал глаз, были разбиты палатки, в котлах возле импровизированной столовой кипело какое-то сугубо вегетарианское варево, белый флажок с красным знаком секты отмечал месторасположение походного госпиталя. Операция развивалась с военной четкостью и типично американской деловитостью. Народ на «Рамлила граунд» собрался дисциплинированный, привыкший к тяготам кочевой жизни и, самое главное, молодой. Доброй половине миссионеров и миссионерок было не больше восемнадцати лет. В отличие от хиппи, которых я перевидел великое множество, все были тщательно вымыты, ухожены и старались не шокировать чопорных индийцев разбитными манерами. О таких привычных для хиппи вещах, как наркотики и публичные «сексуальные мероприятия», здесь и речи быть не могло.