В свой эмигрантский период Кондратьев написал значительно больше эпических стихотворений, чем лирических. Это был цикл сонетов на тему славянской мифологии. Он ставил перед собой почти неосуществимую задачу — реконструировать некогда богатейшую мифологию, собрать малоизвестные штрихи и из россыпи отрывочных сведений воссоздать мозаичную картину исчезнувшего пантеона. Смысл этой работы фольклориста и стихотворца сам он определил как попытку хотя бы частичного воскрешения образов забытых богов и низших духов. Он считал, что следовал в своей работе малоизвестному поэту XIX века Петру Бутурлину.
Кондратьев был большим знатоком отечественной поэзии и обращал особенное внимание на имена поэтов, отодвинутых на задворки литературного процесса. Впервые он мог заметить имя Бутурлина, листая номера «Живописного обозрения», в котором сам Кондратьев дебютировал как поэт. Бутурлин писал антологические стихи и уже одним этим был для Кондратьева интересен. Он приобрел для своей библиотеки изданную посмертно книжку Бутурлина «Сонеты», в которой содержались стихотворения исторические, мифологические и фольклорные. Что для Кондратьева могло быть ближе, чем эта тематика! Он запомнил такие сонеты, как «Ярило» и «Велес» Видимо, тогда же, в конце 1890-х годов, у Кондратьева возник замысел продолжить это дело художественной реконструкция и небесных, и демонических ликов славянских преданий. В осуществлении своих замыслов Кондратьев отличался необыкновенной последовательностью. Каждая существенная для него тема становилась темой всей творческой жизни. Над демонологическим романом «На берегах Ярыни» он работал фактически тридцать лет, с перерывами. Отрывок из этого произведения появился в печати в 1901 году, а сам роман вышел в 1930-м. Первое знакомство с сонетами Бутурлина, давшими Кондратьеву импульс, имело место около 1896 года, а сборник сонетов «Славянские боги» напечатан через сорок лет. То же самое можно сказать и о последнем произведении Кондратьева – повести «Сны». Началось в 1898 году на первом курсе университета; проснувшись однажды весенним утром, он стал вспоминать подробности виденного сна. Он должен был сдавать экзамен знаменитому профессору Гримму.
«Во сне увидел я X аудиторию Петербургского университета, экзаменационный стол и профессора Д. Д. Гримма, к которому я будто бы подошел. Глядя на меня в упор, экзаменатор обратился ко мне со словами: Дайте-ка сюда вашу программу. И когда я подал ему свои исписанные листки, Давид Давидович начал меня стыдить, говоря, что я не мальчишка-гимназист… После этого профессор стал меня спрашивать по курсу. Я долго ему что-то отвечал, а потом запнулся. Нет, вы этого билета не знаете, – сказал Гримм, – отвечайте мне вот этот…
В этот момент я проснулся. Было светлое майское петербургское утро. …Виденное во сне место я прочел много раз… Когда я пришел в X аудиторию и был вызван к ответу, первым вопросом профессора, внимательно на меня посмотревшего, было: А где ваша программа?..
Посмотрев на меня испытующим и, как мне показалось тогда, несколько разочарованным взором, Давид Давидович произнес: Ну, тяните билет… В середине билета оказался, однако, к моему неудовольствию и удивлению, вопрос, который я совершенно забыл… Профессор вперил в меня свои неподвижные, как у сонной рыбы, глаза и молча терпеливо слушал, как бы ожидая, когда я, наконец, дойду до незнакомого мне места. Я подошел-таки к роковому вопросу и… замолчал. — Что же, отвечайте, — предложил мне экзаменатор. Я попробовал сымпровизировать и — неудачно.
– Нет, вы своею билета на знаете, — сказал Гримм совершенно как во сне. — Отвечайте мне вот этот. И жестом, уже виденным мною ночью, он показал мне на программе то место, которого я так ждал. Боже, как я забарабанил, приводя не только то, что было в литографированных записках, но и те подробности, которых там не было!»
После этого случая Кондратьев многократно подходил к теме предвидений вплотную, пока она не вылилась в повесть «Сны», которая написана была уже в эмиграция, лет через сорок после памятного вещего сна.
Вернемся к мастерски написанным «Славянским богам», полностью включенным в настоящее издание. Книга вышла летом 1936 года малым тиражом на скудные средства автора и в продажу не поступала. Сонеты в сборнике не датированы. Многие из них я смог датировать, читая рукописи Кондратьева. Самая ранняя встречающаяся дата – 1921, самая поздняя – 1932, так что работа над этой небольшой книжкой продолжалась более десяти лет.
Замысел кристаллизовался не сразу, решение выпустить книгу «Славянские боги» отдельным изданием принято было в начале 1930 года. Он писал в это время А. Амфитеатрову: «Славянскую мифологию я решил все-таки по мере возможности восстановить в форме книги сонетов, которых написал уже около 50 и частью напечатал. Остановка за некоторыми личностями вроде Чернобога, о котором, кроме двух строк у Гельмгольда и намека в Книтлинг-саге, ничего почти нет в признаваемых наукой источниках».
Особенность этой книги, ее несходство с тысячами других поэтических сборников в том, что в «Славянских богах» художественное воображение автора проверяется и обрамляется обширнейшими познаниями в области филологии, фольклора, истории. Эта книга — галерея сверхъестественных автопортретов. Каждый из героев ее, начиная с бога-прародителя Сварога и кончая демонами сна, произносит монолог длиной в 14 сонетных строк, и в этом сжатом объеме умещаются выразительные черты каждого из представленных в сборнике сверхъестественных существ.
За мастерской отделкой неопытный взгляд, пожалуй, не разглядит труда целой жизни, настойчивого собирания по крупицам фольклорных и исторических черточек, из которых складываются графически четкие портреты. В бумагах Кондратьева сохранились заготовки – выписки из сотен источников — поверья, суеверия, приметы и прочее:
– Мерцана — дочь Перуна, соответствует Зарнице.
– От Рождества до Крещения нельзя шить.
– Чтобы не видеть дурного сна, надо обойти вокруг двора или дома.
– Идти утром за грибами надо непременно не евши.
— Сретение — встреча семейной жены Змии и гулящей девки Лета.
— Жива — богиня жизни… имела храм в Словении.
– По окончании жатвы жнецы катаются по ниве, произнося заклятие: «Яровая жнивушка, отдай мою силушку на долгую зимушку».
– Водяница — нечистая сила в водах. Поляница — в полях и вообще на земле.
– Плясовицы — бабы некрещеные выходят всякое утро рано на заре, с распущенными косами на вершинах курганов солнце встречают (иногда при этом танцуют).
«Славянские боги» стали библиографической редкостью. Кондратьев раздарил несколько экземпляров (Глебу Струве, Александру Амфитеатрову, Лидии Сеницкой, Константину Оленину и немногим другим), остальное — то есть почти весь тираж — пропало. В 1950-е годы Кондратьев хотел выпустить второе издание, дополнив его несколькими непубликовавшимися сонетами. Осуществить этот замысел ни он, ни его дочь, жившая в Нью-Йорке, не сумели. Поэт Константин Оленин, встречавшийся в Ровно с Кондратьевым, написал в подражание ему сонет с посвящением «Певцу «Славянских богов» А. А. Кондратьеву»: