– На Землю?– изумился Бертон. Он был уверен, что Земля погибла, хотя никто ему впрямую об этом не говорил.
– Да. Жизнь на Земле практически погибла от радиации после войны с применением водородных и нейтронных бомб. Но жители Мира Садов очистили планету – на это у них ушло сто шестьдесят лет – и вновь заселили ее растительной и животной жизнью. Земля будет готова, принять вас – людей, которые не станут подвергать ее надругательствам и медленно губить загрязнением И…
– Так, значит, нам не позволят иметь детей?– спросила Алиса.
– На Земле – нет. Для них там просто не хватит места, зато самим вам будет уютно и просторно. Вам никого не придется распихивать локтями. Но в нашей Вселенной миллионы планет с разумной жизнью, и если вы хотите детей, то можете отправиться туда.
– На Землю!– мечтательно повторил Бертон. Его охватила такая ностальгия, что даже заныло в груди. Конечно, Земля будет не та, которую он оставил, но топография ее наверняка не изменилась. А если честно сказать, так это и хорошо, что Земля уже будет не та.
– Должна признаться, мне трудно все это переварить,-сказала Алиса.– Я была прилежной прихожанкой англиканской церкви, потом, попав сюда, потеряла веру и стала агностиком, а совсем недавно начала всерьез подумывать о том, чтобы примкнуть к Церкви Второго Шанса. И вдруг…
– Лога!– сказал Бертон.– Раз ты наконец решил сказать нам правду, то ответь еще на один вопрос. Почему ты предал своих друзей этиков и изменил течение предначертанных ими событий? Ты утверждал, будто не мог вынести мысли о том, что твои близкие не сумеют достичь «продвижения». Это правда? «Продвижения» не в старом смысле, а в том, о котором ты только что рассказал. Неужели ты развязал эту кровавую войну против своих же товарищей только затем, чтобы дать своим родителям и другим родственникам больше времени?
– Клянусь всем святым, что когда-либо было, есть и будет на свете, – это правда!
– Тогда я совершенно ничего не понимаю,– сказал Бертон.-Как ты, с четырех лет выросший в Мире Садов, мог пройти все проверочные испытания? Если стандарты этиков имеют хоть какое-то значение, хоть какую-то ценность, почему тебя не уничтожили? Как ты сумел превратиться в преступника? Пусть даже из благородных побуждений, но ты же стал преступником! Или ты был сначала нормальным этиком, а потом вдруг сошел с ума? Но если ты свихнулся, что может помешать другим «продвинувшимся» впасть в безумие?
ГЛАВА 38
Лога побледнел, поставил кубок на стол и снова повернулся к ним. Он улыбался, но глаза у него бегали по сторонам, точно он пытался увидеть кого-то еще, кроме сидевшей компании.
– Я не безумен!
– Да ты только вспомни, чего ты натворил ради горстки людей!– сказал Бертон.
– Я не безумен! Я сделал это из-за любви.
– В любви тоже есть свое безумие,– не сдавался Бертон. Откинувшись в кресле, он выпустил струю дыма и добавил: -Впрочем, в данный момент меня совершенно не волнует, спятил ты или нет. Но ты так и не ответил на главный вопрос. Должны мы вернуться в долину или можем остаться здесь?
– Я думаю, вы можете остаться,– ответил Лога.– По-моему, вы достигли такого уровня, когда вам можно доверять, и будете отныне жить в любви, наслаждаясь обществом друг друга. Кстати, вы вполне можете воскресить еще кого-нибудь. Я собираюсь переселить сюда своих близких и показать им, как они должны себя вести, если хотят стать бессмертными. Некоторые из них…
– Значит, некоторые из них вызывают у тебя сомнения?-перебил его Бертон.
– Нам говорили, что оценка духовного уровня личности для «продвижения» производится автоматически,– нагнувшись через стол и глядя на Логу в упор, сказал Фрайгейт.– Что решение не зависит от людских суждений. Так кто же будет нас судить?
Бертон раздраженно зыркнул на американца, хотя и сам не раз задавался таким вопросом. Но главный вопрос он только что задал. А остальные могли и подождать.
– Судить будет компьютер. Людей, участвующих в проекте, накормят такой едой, от которой они заснут и умрут. Потом компьютер просмотрит их ватаны. Как вы знаете, цвет ватана и его ширина свидетельствуют о нравственном развитии индивидуума. Те, что будут признаны годными, воссоединятся на Земле со своими телами. Остальные же будут выпущены в космос – пускай летят куда хотят.
– И все это на основании суждения машины?– сказал Фрайгейт.
– Ее суждения безупречны.
– Пока никто не вмешивается,– заметил Бертон.
– Это маловероятно.
– Благодаря тебе – еще как вероятно!– сказал Бертон.
– Меня здесь не будет!– заявил Лога, кинув на него свирепый взгляд.
– А где же ты будешь?
– Я сяду на один из кораблей, что стоят в ангаре, и улечу на необитаемую планету.
– Ты мог это сделать в любую минуту, как только освободился от своих товарищей этиков и их агентов,– вмешался Фрайгейт. – Почему ты попросту не забрал свое семейство и не улетел?
Лога посмотрел на Фрайгейта так, словно не в силах был поверить, что кто-то способен сказать такое.
– Нет, я не мог так поступить.
– Но почему?– спросил Бертон.– Это было бы вполне логично.
– Потому что они не готовы. Они бы не выдержали проверки. Компьютер бы их забраковал и обрек на гибель.
– Ну что за чушь ты несешь?– изумился Фрайгейт.– Какое тебе дело до компьютера и его оценок? Вы поселились бы на какой-нибудь планете и жили бы себе спокойно. Ни тебя, ни твою семью там и за тысячу лет никто бы не нашел!