– Через пару минут нам все станет ясно!
Данауэй попытался было воспротивиться, но, получив две плюхи, обессиленно сник. Его усадили в кресло, и телохранитель велел компьютеру показать на экране воспоминания Данауэя за последний час. Пока демонстрировалось неопровержимое доказательство его вины, насильник трясся и мычал что-то нечленораздельное.
– Я не просто убью тебя,– сказал Терпин.– Я сотру твою телесную матрицу. Ты никогда больше не сделаешь такого ни с одной женщиной. Тебе конец, Данауэй!
Луч, выпущенный из лучемета Терпина, оборвал истошные вопли насильника. Данауэй упал на пульт головой, на которой виднелись две аккуратные дырочки.
– Киньте его в конвертер и кремируйте,– велел Терпин своим телохранителям.
– Ты действительно собираешься стереть его матрицу?-спросил Hyp.
– Почему бы и нет? Он никогда не изменится.
– Ты не Бог.
Терпин нахмурился было, но тут же рассмеялся:
– Ну и хитрый же ты, Hyp! Ты совершенно заморочил мне голову своими религиозно-философскими рассуждениями. 0'кей. Значит, не стирать? А он, вернувшись в долину, начнет насиловать и избивать других женщин. Ты согласен взять это на свою совесть?
– Этики в мудрости своей устроили так, чтобы все злодеи, даже самые отъявленные, жили до конца проекта. Без исключений. Я верю этикам. Они наверняка знали, что делают.
– Да?– откликнулся Терпин.– Если они такие умные, то почему не раскусили Логу? Почему не приняли мер предосторожности против него и ему подобных? Он порушил все их расписание и программу.
– Я, например, не уверен, что они не приняли мер предосторожности против подобных Логе, личностей, – спокойно сказал Hyp.
– Может, объяснишь?– не понял Терпин.
– Пока что у меня нет объяснений.
Том Терпин задумчиво закурил громадную сигару.
– 0'кей,– сказал он наконец.– Будь по-твоему. Поскольку сейчас людей в долину не отправляют, Данауэй никому не причинит там зла. Но когда… если… компьютер начнет снова перемещать людей сюда, пускай даже не думает трогать Данауэя с места без моего согласия. Которого я, возможно, не дам. Я просто не знаю, какое у меня в то время будет настроение.
– Да таких данауэев, которые, словно гиены, только и жаждут вырваться на свободу, миллионы!– сказал Бертон.– Какой смысл судить и казнить одного?
– Потому что он изнасиловал твою женщину!– ответил Терпин.
– Но она не моя собственность, я и не хочу говорить за нее, – заметил Бертон.– Почему бы… Поскольку она пострадавшая, почему бы нам не предоставить решение ей самой?
Алиса, выйдя из спальни, услышала его слова.
– Ну Дик!– воскликнула она.– Так, значит, она не твоя собственность и может сама говорить за себя? Подумать только, от кого я это слышу! Ты здорово изменился.
– Надеюсь.
– Жаль, что ты не сделал этого раньше, до того как мы расстались,– сказала Алиса.– Знаешь, мне даже как-то обидно. Ты живешь с этой китаянкой без году неделю, и она уже вызвала в тебе такие перемены.
– Она тут ни при чем.
– А кто при чем? Господь Бог? Дик, ты просто невозможен.
– Как она?– спросил Hyp.
– Неплохо – насколько можно после… такого. Мы с Афрой и Софи присмотрим за ней несколько дней. Если, конечно, Дик не против.
– Конечно, я не против,– сказал Бертон не без внутреннего сопротивления.– Это очень благородно… самоотверженно… с вашей стороны.
После снотворного, рекомендованного компьютером, Звездная Ложка уснула. Бертон с Фрайгейтом вынесли ее на носилках через боковую дверь и положили на заднее сиденье огромного «доблера» с паровым двигателем. Терпин повел машину по серпантину вниз, к выходу. Там Бертон перенес китаянку в кресло, положил к себе наколени, быстро проделал короткий путь до входа в свой мир, потом более длинный – до замка Арабских Ночей, возвышавшегося в центре. Остальные следовали за ним. Алиса и Софи, раздев спящую и уложив в кровать, вышли из ее комнаты.
– Когда проснется, она будет вполне здорова,– сказала Софи. – Физически, я имею в виду. Но умственно и эмоционально…
Женщины договорились, что будут по очереди ухаживать за Звездной Ложкой. А Бертона позовут, как только она проснется. Он протестовал, уверяя, что в этом нет необходимости. Он будет сидеть возле ее кровати до пробуждения, а потом сам за ней присмотрит.
– Позвольте нам тоже принять в ней участие,– сказала Софи.
Бертон сдался и сказал, что они будут заботиться о несчастной вместе; он понимал причину их настойчивости. Женщины глубоко сочувствовали Звездной Ложке, потому что сами не раз подвергались насилию. Им искренне хотелось помочь ей; это непреодолимое влечение, если можно так выразиться, было свойством их натуры.
– Прирожденные сиделки,– сказал Бертон Фрайгейту.
– Везет же некоторым!
Американец вовсе не иронизировал. Он завидовал людям, которые с радостью служили своим ближним.
Звездная Ложка встала к завтраку. Хотя она выпила только немного чаю и поклевала кусочек тоста, китаянка чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы принять участие в застольной беседе. Она, казалось, радовалась обществу трех женщин, которым несколько раз даже удалось ее рассмешить. Но Бертона сторонилась и пресекала его попытки завязать разговор, отделываясь односложными фразами, кивками или покачиваниями головой.
Через пару дней три женщины распрощались и ушли. Звездная Ложка тут же прекратила подолгу отрешенно глядеть в пустоту и занялась усердной работой с компьютером.