– Почему же вы сами не сказали нам правду? – спросил его Бертон.
И прежде чем Лога заговорил, он уже нашел ответ на свой вопрос.
– А-а, понимаю! По той же причине, по которой вы не могли провести предварительный опрос.
– Все верно. Но даже если бы мы появились в долине и рассказали вам об истинном положении дел, нам поверило бы только несколько процентов от общего числа людей. Более того, наши учения были бы извращены и по этой причине отвергнуты почти каждым человеком. Я не спорю, данный подход имел свои плюсы и минусы. Тем не менее, мы считали его наилучшим, поскольку помнили об ошибках, совершенных нашими предшественниками во время таких же процедур на других планетах. Помимо прочего, в День Воскрешения нам пришлось бы говорить с землянами на сотне тысяч языков, но и тогда нас многие просто бы не поняли. Весть об истинном пути развития разошлась по Миру Реки лишь после того, как Церковь Второго Шанса сделала эсперанто общим языком планеты.
– Я даже боюсь спрашивать о предыдущих проектах…– замялся Бертон.– Но все-таки скажи, какой вы имели там процент «продвинувшихся».
– В Мире Садов он составил три четверти от числа перенесенных туда людей,– ответил Лога.– Оставшуюся четверть… Одним словом, их записи были изъяты из памяти компьютера, когда отведенный им период подошел к концу.
– Они умерли, или их убили?– спросил Бертон.
– Многие из них действительно убили друг друга или покончили жизнь самоубийством.
– Многие, но не большинство. Я правильно тебя понял?
Лога пропустил это замечание мимо ушей.
– Всего в предыдущих проектах на стадию «продвижения» перешла одна шестнадцатая часть воскрешенных. Я имею в виду взрослых, а не детей. Каждый из этих проектов имел, по крайней мере, две фазы. Здесь мы оживили сначала тех, кто умер до 1983 года. Второй и заключительной фазой должна была стать работа с оставшейся частью человечества.
– Но после твоего вмешательства первая фаза растянется на более долгий срок, чем планировалось в начале эксперимента,-напомнил Бертон.
– Мне кажется… Я уверен, что процент «продвинувшихся» будет намного выше, если воскрешенным дать больше времени. Я не мог примириться с духовной гибелью, на которую обрекались миллиарды претендентов, и, чтобы отсрочить их смерть, мне пришлось стать отступником и убийцей. Я предал своих товарищей, приговорив себя к тому, что уже никогда не буду «продвинувшимся». И моим единственным оправданием является тот факт, что я сделал это из любви к людям.
В физическое воскрешение верили и христиане и мусульмане. И вот оно действительно наступило. Однако замысел этиков больше соответствовал буддизму – они добивались слияния души с Всесущим Первоначалом.
Во время того разговора Лога уловил ход его мыслей и с улыбкой спросил:
– Скажи мне, Дик, только честно… Неужели ты действительно не веришь, что можешь стать «продвинувшимся»? Неужели надежды на это нет даже в самом сокровенном уголке твоего ума?
Бертон с удивлением посмотрел на Логу и, помолчав, задумчиво ответил:
– Вера есть, но не в то, о чем ты говоришь. Я просто не могу принять такие вещи, как переход на новый уровень бытия. Кроме того, нет никаких доказательств, что стадия «продвижения» существует.
– Она существует, Дик! Когда разумное существо умирает, достигнув особой стадии – давай назовем ее добротой, а не этическим совершенством,– наши приборы больше не воспринимают его ватан, или то, что вы считаете душой.
– Это означает только исчезновение ватана,– произнес Бертон.– На самом деле ты не знаешь, что с ним происходит дальше.
– В конце концов мы снова возвращаемся к вере, не так ли? – с улыбкой спросил Лога.
– На Земле я часто видел, к чему приводит слепая вера, но это были, в основном, неприятные впечатления,– ответил Бертон.-И вообще, почему бы нам не предположить, что ватан просто истощается? Каждая искусственная вещь имеет свой предел, и вряд ли ватан отличается в этом отношении от природных явлений. Кроме того, он может представлять собой какую-то особую и неизвестную нам форму материи. Почему же тогда не допустить, что ее видоизменение выходит за допустимые пределы вашей измерительной аппаратуры?
– Пойми, ватан действительно может переходить на другой уровень бытия! – настаивал Лога.– И он может сливаться с Неопознаваемым! Как, например, ты объяснишь, что ватан исчезает только тогда, когда его обладатель достигает высшей стадии этического продвижения? Почему остальные существа могут умирать хоть каждый день, а их ватаны всегда возвращаются в воскрешаемые тела?
– Здесь могут быть объяснения, о которых ты даже не подозреваешь.
– Сотни тысяч умов, более великих, чем наши, пытались найти другое объяснение! Но им не удалось этого сделать!
– Всегда может найтись умник, который сделает то, что не удалось другим.
– И все же тебе теперь придется полагаться на веру,– сказал Лога.
– Нет. Я буду полагаться на исторический опыт, логику и свои возможности.
Лога расстроился. Его глубокая вера в этический путь развития не допускала никаких сомнений, но он тревожился о том, что Бертон может упустить свой шанс и не выйти на стадию «продвижения».