Скинув с себя дорогие доспехи Накмиба, я облачился в латы героя Мелавуда. И надо признать, Родор потрудился на славу, все пришлось впору. Он даже продумал в перчатках место для когтя. Да, на нагруднике не было львов, но зато был вычеканен герб и вышиты цвета флага.
Я запрыгнул в повозку, и мы двинулись в путь. Ехали весело: пели песни под пастушью дудочку, пили вино с сыром, смеялись. Даже раненые оживились: в день Великого праздника нельзя ходить с постным лицом. Я растягивал рот в улыбке, но не пил и не разделял всеобщей радости. Для них это праздник, а для меня — последний день. Независимо от того, выиграю или проиграю, я все равно покину этот мир.
Время стремительно уходило. Вот уже показались стены Морхэнда. А за ними виднелась арена — огромное сооружение в форме чаши в самом центре города. Помню, как впервые увидел столицу в лучах заходящего солнца. С вершины холма она казалась огромным муравейником, где в общем потоке растворяются счастье и горе, радости и печали, надежды и разочарования. Бродя по улицам, вокруг видишь лишь незнакомые угрюмые лица. Люди замкнуты в свои мирки и не впускают туда посторонних. Они привыкли жить в толпе, научились не замечать окружающих и уходить в себя. Они плывут в одной лодке, но сидят на разных скамейках.
Пока я впадал в уныние и растворялся в мысленном болоте, мы въехали в ворота и направились сразу к арене. Наш вход в это колоссальное сооружение был на северо-западе. Проехав пару кварталов, мы столкнулись на перекрестке еще с одной процессией. Как оказалось, это был барон Фиордор из северо-восточного имения Финград.
Зигруд хлестнул вожжами лошадей, но кони Фиордора оказались резвее и первыми выехали на пересечение улиц. Пришлось остановиться. Раздался издевательский смех проезжающих. В нас полетели объедки. Но наша детвора не дала себя в обиду и закидала забияк грязью.
А я смотрел на украшенные резьбой кареты и понимал, как по-деревенски смотрится наш обоз — будто крестьяне приехали на рынок. Но чувство досады и стыда пришлось забыть, когда из второй кареты выглянул герой. Ну и рожа! Будто его сунули в улей: распухший, заплывший жиром урод с маленькими глазками и конским хвостом на голове. Он встал и пригрозил мне шестью кулаками. Да, трудно будет с ним боксировать. А если он возьмет в руки оружие и щиты?
Наконец, дорога освободилась, и мы двинулись дальше.
— Ты видел его? — испуганно сказал Родор. — Настоящий монстр!
— Картофелина с ручками, — отмахнулся я.
А про себя подумал, что все мои встречи с героями были так или иначе подготовлены, а сейчас придется драться на арене в равных условиях.
Чем ближе мы подъезжали, тем больше людей становилось на улице. В конце приходилось буквально пробиваться через толпы зевак, разгонять уличных торговцев и музыкантов. У входов как всегда образовалась давка. Там кричали и ругались, заглушая музыку, льющуюся со всех сторон. Мы пробились в специальный вход в наш сектор и поставили телеги в круг на крохотной площадке. Несколько человек остались охранять лагерь, а остальные расселись на скамейках. Я, Родор, Зигруд и барон Горлмид заняли большую ложу.
Арена — огромный амфитеатр — шумела, словно водопад. Уже почти не осталось свободных мест, а люди все плыли и плыли широкими реками через главные ворота, затем разделились на потоки поменьше, становились десятками ручейков и растворялись в людской пене на зрительских местах.
Но меня интересовало поле битвы. В самом центре была песчаная площадка утыканная столбами с цепями. Повсюду стояли щиты с шипами, висели сети, тянулись водные каналы и рвы, были даже три башни, соединенные канатными дорожками и еще черт знает что, отсюда не разобрать.
— Да начнутся игры! — прокричал глашатай.
Я подпрыгнул. Прямо сейчас? Тут же к нам в ложу зашел лысый дылда в черном балахоне. Чисто выбритое лицо его не выражало никаких эмоций, словно бы вытесано из камня.
— Барон Горлмид, будет ли от вас герой? — спросил он.
Я вмешался.
— Разуй глаза. Ты не видишь героя?
Лысый слегка удивился и сказал:
— В таком случае, следуйте за мной.
Я попрощался с бароном, обнял Зигруд, хлопнул по плечу Родора и вышел. Не люблю долгих прощаний. Мы уже все сказали друг другу. Чего тянуть?
Лысый провел меня широким коридором и остановился перед решеткой.
— Ожидайте сигнала.
Я стал прислушиваться к голосу глашатая, но из-за шума сотен тысяч человек разобрать что-то было просто нереально. Наконец, протяжено затрубил горн, и лысый открыл решетку. Мол, давай, иди. Я шагнул вперед, и дверь закрылась за спиной. Все. Назад пути нет. Я улыбнулся. Наконец-то! Боги, хорошо ли вам видно?!