Лейтенант попытался пронзить небо взглядом. Как, некогда, в детстве. Прищурился, сконцентрировался. Взгляд устремился вдаль. К самой верхней звезде в W[2] — образном созвездии Кассиопеи. На миг показалось, будто смог пронзить вакуум пустоты, проникнуть во Вселенские просторы. Вот, он проносится силой мысли сквозь пространство, звёзды всё ближе, ближе…
Вдруг, из неоткуда, из пустоты, перед глазами танкиста возникла светящаяся воронка, которая, спустя секунду, стала засасывать молоденького командира в себя. И, что самое странное, не было, никакого желания к сопротивлению. Зимин, подсознательно, понимал: это сон. Он спит, а воронка снится. Но сон оказался какой-то странный. Почему воронка? Зачем, для чего? Впрочем, все вопросы вскоре забылись. Даже стало любопытно, а что там дальше, за узкой горловиной? Куда упадёт? А, может, не упадёт, а взлетит? От подобной мысли дух захватило.
Впрочем, никакого полёта, или падения не произошло.
Зимин парил. Парил над предрассветным полем, которое, с высоты, казалось ровным, голым, осиротевшим. С одного края его омывала река, с другого огибала лесополоса. Зимин пригляделся. По полю ползли какие-то тени… Жуки, что ли? Да нет, не похоже. И местность, вроде, знакомая. Присмотрелся, действительно знакомая. Редкие, невысокие холмы, овраги, излучина реки…. Кажется, подобные очертания границ он видел сегодня днём. Точно! На карте. У комбата, когда получал приказ об утреннем выступлении. Так это же место предстоящего боя! И тени вовсе не жуки, а танки! Вон и село стоит. В дыму. Вроде, как пожар. Только откуда пожар? Сегодня оно ещё оставалось целым. Почти. По крайней мере, не горело. А теперь в огне. Странно, и когда успели поджечь? И почему танки движутся? До боя целая ночь. И почему солнце ярко светит, если сейчас ночь? И что там внизу творится? Попробовать опуститься ниже, чтобы всё разглядеть…
Только Зимин об этом подумал, как его желание тут же исполнилось. Что моментально отразилось на физическом состоянии: кровь ударила в голову, нестерпимо заломило в висках. Тошнота подкатила к горлу. Во время падения тело развернуло на девяносто градусов. Солнечные лучи хлестнули по глазам, на мгновение, ослепив, и заставив лейтенанта зажмуриться.
Спустя несколько секунд падение прекратилось. Боль отступила. Танкист открыл глаза, присмотрелся к тому, что происходило внизу.
А внизу начался бой.
Со стороны лесопосадки, как смог определить Зимин, к центру поля устремились танки. Родные «тридцатьчетвёрки», лёгкие «семидесятки», «самоходки». С противоположного края поля, навстречу, выползли другие «пятна», более широкие, но от того не менее медлительные. Немцы. Промеж танков, с обеих сторон, виднелись мельтешащие крохотные точки: пехота, догадался лейтенант.
Сотни тяжелых, боевых, машин, влекомые силой ненависти, устремились друг к другу, извергая из стволов залпы огня. По всему, сверху казавшимся плоским, полю, сначала редко, а потом всё чаще и чаще, стали разрываться снаряды. С высоты они смотрелись, будто всплески пыльных фонтанчиков. Даже не верилось, что один такой смешной, безобидный фонтанчик может забрать десятки человеческих жизней.
Зимин напряг взгляд, боль вернулась в черепную коробку. Зато, теперь лейтенант мог не только чётко видеть всю картинку боя, но даже получил возможность различить номера на башнях родных боевых машин.
Вот пронеслась «тридцатьчетвёрка» комбрига. Взрыв по правому борту не нанёс ей никакого вреда.
Взгляд Зимина ушёл левее. Позиция его танкового подразделения находилась южнее. Интересно, что происходит там? Тело, как бы самостоятельно отвечая на мысль танкиста, послушно «уплыло» в нужном направлении.
Лейтенант на минуту отвлёкся от боя, с любопытством осмотрелся. Неужели, он просто парит, контролируя свои движения только одной единственной силой мысли? Невероятно! Впрочем, восхищение тут же сменилось испугом. А что, если умер? — Обжигающей молнией пронеслась сквозь мозг пугающая мысль. — Что, если меня уже нет? Но так не может быть! Я же думаю! Вижу! Чувствую! Значит — живу! Или нет?
Страх заставил поднять руку, поднести её к лицу. Рука оказалась вполне реальной, живой. Зимин схватил себя за мочку уха, с силой сдавил пальцы. Боль принесла облегчение и успокоение: живой. Всё ощущаю. И одновременно боль принесла новую мысль: вот так сон… Даже во сне всё чувствую… Как в кино! Да нет, какое там кино…
Успокоенный, Зимин принялся с любопытством вертеть головой. Как показал беглый осмотр, танкист не просто парил. Юноша находился внутри полупрозрачной капли. Правда, в отличие, от настоящей капли, какие ранее видел Зимин, стены у данного создания постоянно слегка дрожали и изменяли форму. Как догадался лейтенант, в зависимости от его желаний. Едва он попробовал развернуться, как капля тут же слегка расширилась и удлинялась, подстраиваясь под тело юноши. Если же Зимин сохранял неподвижное состояние, капля растекалась вокруг, будто обволакивая его. При этом, танкист отметил одну деталь: чтобы он не предпринимал, тело оставалось точно по центру сферы, словно картофелина в тарелке с супом. Будто капля это делала специально, в целях сохранения равновесия.
2
Нави - гамма Кассиопеи, звезда переменной яркости от 1м до 3м. Эта звезда имеет интересную особенность: полушутливое название ей дано в честь астронавта НАСА Вирджила Ивана Гриссома (Virgil Ivan Grissom), т.е. его второе имя в перевернутом прочтении. Более старое и традиционное название звезды – Цих.