– Ну вот ты где. Мама сходит с ума, ищет тебя, – сказал парень; по привычке он говорил с ней, глядя в сторону.
– А что такое? – спросила она.
– Хочет, чтобы ты сходила к мяснику. Глупый старикашка требует хорошую говяжью вырезку на ужин. И по дороге купи мне сигареты.
– Ладно, – кивнула Кассиопея. – Пойду переоденусь.
Она была без чулок, в потрепанной юбке. Не мыть же полы в приличной одежде.
– Переоденешься? Зачем? Только время терять. Отправляйся сейчас же.
– Мартин, я не могу так пойти…
– Иди, я сказал!
Кассиопея была практичной девушкой. Она посмотрела на кузена, раздумывая, стоит ли препираться. Пожалуй, нет. Мартин просто ударит ее, и она ничего не добьется. По его лицу было видно, что он только что с кем-то поссорился и теперь вымещал злобу на ней.
– Хорошо, хорошо, – сказала она примирительно.
Мартин выглядел разочарованным – он жаждал потасовки. Сунул ей деньги, и девушка отправилась выполнять поручение, даже не замотав шаль вокруг головы.
В то время как большинство женщин в мире стригли волосы вызывающе коротко и танцевали чарльстон, Уукумиле оставался местом, где выходить в город без шали было довольно смело. В 1922 году губернатор Юкатана Фелипе Каррильо Пуэрто объявил, что женщины могут голосовать. Но в 1924 году его застрелили – именно этого и стоит ждать, когда губернаторы запросто разговаривают на языке майя и не прислушиваются к правильным людям, стоящим у власти. И как только его застрелили, эту привилегию у женщин забрали. Вот еще – голосовать! Не то чтобы это имело значение в Уукумиле. На дворе 1927 год, но казалось, будто 1806-й. Революция прошла, но город нисколько не изменился. В нем не было ничего особенного, кроме скромной каменоломни, где добывали саскаб[1], использующийся на всякие строительные нужды. Говорят, неподалеку когда-то находилась плантация юкатанской конопли, но Кассиопея мало что знала об этом, ведь ее дедушка не был hacendado[2]. Деньги ему приносили доходные дома, которыми он владел в Мериде. Золото? Это вряд ли, скорее всего, это были просто разговоры.
Предполагалось, что страна после Революции, – а она растянулась на целое десятилетие[3] и была богата на события, – станет светской, и это красиво было написано на бумаге, но на деле до этого было далеко. Каждый раз, когда государство пыталось ограничить религиозную деятельность, в сердце Мексики вспыхивало восстание кристерос[4]. Вот и в этом феврале все священники в Гуанахуато и Халиско были задержаны за подстрекательство выступить против антикатолических мер, продвигаемых президентом. Однако в Юкатане было относительно тихо, пламя борьбы здесь не разгоралось так, как в других городах. Юкатан всегда был слегка в стороне, он был как остров, пусть даже атлас и уверял Кассиопею, что она живет на полуострове, отделяющем Мексиканский залив от Карибского моря. Так что совсем не удивительно, что в ленивом Уукумиле крепко держались за традиции. А их священник становился все ревностнее в том, что касалось морали. На каждую женщину в городе он смотрел с подозрением. Любое нарушение приличий фиксировалось. А как иначе? Женщины, они ведь произошли от Евы, слабой и грешной, съевшей запретное яблоко. Разве можно им доверять?
Если бы падре увидел Кассиопею сейчас, он бы схватил ее за руку и потащил обратно домой. А то бы и ударил. Но удар святого отца не такой сильный, как у Мартина, так что можно потерпеть.
Кассиопея медленно шла к городской площади, где стояла церковь. Мартин подождет со своими сигаретами. На площади теснились магазинчики: мясная лавка, галантерея со всякой всячиной и аптека; здесь же располагался кабинет городского врача. Небогато, но Кассиопея осознавала, что в Мексике полно городков, где и такого нет. И все равно она чувствовала неудовлетворение. Ее отец был родом из Мериды; когда женился, забрал туда маму, и там родилась Кассиопея. Она всегда думала, что это ее дом. Ну или в любом другом месте, не здесь. Здесь руки ее огрубели и стали некрасивыми от стирки белья в каменной lavadero[5], но хуже всего приходилось ее душе. Она мечтала о глотке свободы.
Знала точно – есть другая жизнь. В ней нет места умирающему деду, который подчинил своим прихотям весь дом, и высокомерным родственникам. Зато есть место роскошным автомобилям – как же ей хотелось проехаться хотя бы на одном таком! – вызывающим красивым платьям, танцам, танцам, танцам… и виду на Тихий океан ночью, совсем как на открытке, которую она украла на почте. Открытку она положила под подушку, и ночью ей снилось, как она купается под звездами, а потом танцует в платье с блестками.
3
Мексиканская революция развивалась в 1910–1917 годах и закончилась принятием конституции, но некоторые исследователи называют датой ее окончания 1920 год, когда прекратились (на время) кровавые стычки между разными лагерями.
4
От испанского