Хорошо ещё, Муся и Бизон, освободившись от пут, успели прикрыть щитами весь отряд. И дрянь, шипя и отвратительно воняя, стекла на пол.
Попутно его подплавив в месте соприкосновения.
— Блин! Ботинок прожгло… — пожаловалась Растрёпа. — А это мои любимые были, между прочим…
— А ну-ка, Игорь, дай мне твой кинжал! — размяв шею, попросил Бизон. — Я сейчас этой твари дырок-то новых в теле понаделаю…
Но это оказалось лишним, потому что порождение вдруг и само изменилось. Видимо, согласно запросам «клиентов». Оно зачем-то стало дырявым, как дуршлаг, а из каждого отверстия на его теле внезапно повалил противный дым. От него слезились глаза, першило в горле и одолевал бесконечный сухой кашель.
Возможно, пробудь люди подольше в выпущенном облаке, то и другие симптомы обнаружились бы. Но Игорь не дал шансов продолжить эксперимент: разогнал туман, пустив вокруг себя булавой воздушную волну. А Бизон зарядил в одну из голов порождения кинжалом.
— Ты то, что ты ешь! — сообщил он порождению. — Больше не ешь то, что ело!
Порождение ответило криком, визгом, рычанием и сипением. Правда, квартет сократился до трио: голова, пробитая кинжалом, умирать не спешила, но хотя бы выть перестала. Однако и Бизон не отступал, продолжая наседать и мстить за ботинок жены.
В результате очередной отчаянной атаки недобитая голова покатилась по полу, а порождение грустно заскулило, глядя вслед утерянной части тела…
А потом снова доказало свой высокий интеллект, попытавшись сбежать.
И, возможно, даже сбежало бы. Однако готовивший какую-то атаку Эрин успел накрыть врага светящимся конструктом, который мало того, что бросил порождение на пол, так ещё и ослабил его защиту.
Подключившиеся топоры Муси и Бизона быстро завершили дело. Меньше, чем за минуту, монстр был нашинкован на несколько десятков неаппетитных стейков. Они слабо подёргались ещё с пару секунд, а потом всё-таки начали испаряться туманом…
Побеждено хранителей кладов: ⅘
Открыто подземелий: ⅗
Вот только тумана было как-то уж слишком много, а каждый раз, когда очередное облачко исчезало — на его месте оказывалась куча золота, серебра, драгоценных камней и прочих материальных ценностей.
— Ай-яй-яй! Какой жадный был человек! — возмутился Муся. — Он-таки впитал в себя всё то золото, шо мы уже считали своим. Ну разве ж можно так относиться к материальным ценностям? Их надо пускать в оборот, древний ты обормот! Товар — деньги — товар — еще большие деньги!.. А ты-таки всё просто в себя засунул и даже вклад не открыл…
По понятным причинам, на его возмущение никто не ответил: порождение было мертво, окончательно и бесповоротно. Хотя, скорее всего, его глубокомысленный ответ и так не содержал бы ничего, кроме сипов, хрипов и рыков.
— Крепкий какой попался!.. — пожаловался Бизон, подставив взмокшую голову под поцелуй Растрёпы.
В наступившей тишине отчётливо слышалось дыхание уставших бородачей и поскрипывание хитина снаружи.
— Меня-таки больше интересует, шо мы будем делать с этой инсектофикацией, которая стоит на пути к нашей свободе и богатой жизни? Это ведь даже не саранча из казней египетских. Это голодные плотоядные тараканы, чующие в нас свежее мясо!..
— Да ничего с ними делать не надо… — задумчиво прикусила губу Растрёпа. — Я тут подумала: это ведь насекомые. А тут естественная температура градусов шесть. Надо просто охладить пространство снаружи, и эти тараканы сразу станут вялыми и медленными. И тогда мы просто сбежим.
— Или перебьём их всех! — внёс поправку Бизон, который, видимо, успел оклематься.
— Друг мой, я конкретно с тобой не согласен! — запротестовал Муся. — Я запыхался на одном полуразвалившемся монстрике, а ты хочешь, шоб мы прям щас перебили целую орду гигантских насекомых?.. Ты шо, предлагаешь такому красивому мне, рождённому для боя, пьянок и любви, заниматься дезинсекцией старых никому не нужных помещений? Тебе должно быть стыдно! Остановись, друг!
— Прерву-ка я поток этого словоблудия… Голосую за «просто сбежать»! — кивнула Растрёпа.
— Ну как хотите… — расстроился Бизон. — А есть у кого-то что-нибудь такое, холодильно-морозильное?
— Я ща что-нибудь найду! — пообещал Муся. — Дайте мне минут двадцать. Надо покопаться в закромах…
В закромах Моисей копался не меньше получаса. Иногда он бормотал себе под нос «шо-то это слишком жирно», а иногда — «это не подходит». А изредка — даже «ой вэй, а шо это такое, и почему оно так страшно воняет?».