— Прости дружок. — Брул взял золотой шлем и, недолго думая, напялил себе на голову. Хорошо сохранившиеся застежки сухо защелкнулись у него под подбородком. Пикт никогда не страдал суеверием, и поэтому такие мелочи, как высохшие кости, его мало трогали. Тем более, что бывалому воину смерть была не в диковинку.
— Знаешь, Кулл, — заметил он спустя мгновение. — Все-таки, что ни говори, но золото обладает одной удивительной особенностью…
— Какой же?
— Оно порой действительно согревает. Атлант угрюмо посмотрел на пикта и мрачно сообщил:
— Меня бы сейчас больше устроило пламя домашнего очага и добрый кусок жареного мяса.
Выйдя наружу, оба направились к центру крепости. Несмотря на путаницу пустынных улиц, они ухитрились выбрать нужное направление. Вскоре разбитые плиты мостовой привели их на центральную площадь. Прямо посреди нее находился древний колодец. Заглянув в бездонное жерло, Брул передернул плечами, поправил на голове шлем и холодно произнес:
— Не знаю, кто и как доставал отсюда воду, но, похоже, ее выпили всю без остатка.
— Как и жизнь, — веско обронил Кулл. Порыв холодного ветра подхватил его слова и
унес куда-то наверх, к самому своду гигантской пещеры, расколотому трещиной.
Смеркалось. Внушительные здания по сторонам площади молча и зловеще смотрели на двух незваных гостей. Ошлядевшись по сторонам, Кулл наткнулся взглядом на фасад роскошного дворца, дверной проем которого был варварски изуродован сильными ударами стенобитной машины. Часть правого крыла отсутствовала, от него осталась только груда камней. Другая половина, несмотря на старания тех, кто пытался превратить ее в обломки, все еще выглядела грандиозной. Ее украшали сотни изображений людей и фантастических животных. В сумеречном свете пещеры сооружение казалось особенно мрачным и зловещим. Огромный шар, установленный на крыше, возможно, когда-то символизировал солнце или луну. Его инкрустированная драгоценными камнями поверхность искрилась тусклыми огнями, и чем дольше смотрел на здание атлант, тем меньше оно ему нравилось. В темных недрах дворца таилось нечто злобное и жестокое, аура демонического зла продолжала витать над ним. Впрочем, и другие строения крепости не вызывали желания в них поселиться.
Кулл прислушался.
По-прежнему стояла мертвая тишина. Холодом и пустотой веяло отовсюду.
— Не нравится мне эта крепость, — негромко произнес Брул. Ему, жителю лесов и теплого солнца, было особенно не по душе это зловещее место.
— Ты что, читаешь мои мысли, дружище? — нарушил тишину Кулл.
Пикт упрямо встряхнул головой.
— Думай, как хочешь, но я повторю тебе: не нравится мне этот дворец, будь он проклят! Не нравится, и все тут!
Кулл хладнокровно пожал плечами.
— В конце концов, не мы придумали этот мир, так что выбирать не приходится…
Брул хмуро посмотрел на атланта и промолчал.
Хорошо сохранившаяся лестница вела внутрь чудом уцелевших дворцовых покоев. Поднимаясь по ступеням, Кулл то и дело останавливался, разглядывая высокий фасад. Переплетение резных фигур на нем просто завораживало. Тысячи обнаженных людей и жутких чудовищ в обрамлении запутанных лиан — все они занимались только тем, что поедали друг друга.
Изучив изощренный барельеф, пикт со смешком заметил:
— Думаю, нам бы тоже не мешало подкрепиться.
Кулл переложил тяжелую секиру на другое плечо и шутливо обронил:
— Полагаешь, мы придемся друг другу по вкусу?
Брул немедленно подхватил:
— Только один из нас.
— В таком случае я угощаю, — ухмыльнулся Кулл.
Оба негромко рассмеялись. Под сводами гигантской пещеры их смех прозвучал как удар грома. Когда смех отзвучал, зловещая тишина придвинулась вплотную. Из дверного проема ветер вынес горсть снега и бросил им в лицо.
Переступив через разбитый порог, воины очутились в большом парадном зале. Толстый слой пыли покрывал каменный пол. В противоположном конце зала виднелась еще одна широкая лестница, ведущая наверх. Сумрак помещения рассеивал одинокий луч света, падающий сквозь проломленную крышу.
Оставляя за собой цепочку следов, атлант и пикт медленно пошли вперед. Проходя из комнаты в комнату, они видели все ту же картину запустения и разорения. Повсюду валялись разбитые каменные статуи, обломки мебели, истлевшие картины и множество ветхой утвари. В одной из комнат Брул обнаружил целый ворох военного снаряжения: тут были длинные туранские кольчуги, надежные валузийские кирасы, стальные наколенники, нагрудники и множество заржавленных мечей. Между ними белели человеческие кости и оскаленные черепа. Слева от входа отдельной грудой лежало замысловатое оружие змеелюдей. Уродливая пика с тремя рядами узких лезвий торчала из ее вершины.
Вытащив из железной кучи кривой грандарский клинок, Брул взмахнул им несколько раз в воздухе и пренебрежительно отбросил в груду негодного лома.
— Что, подбираешь замену для копья? — беззлобно полюбопытствовал Кулл.
— Да нет, — задумчиво раздалось в ответ. — Хочу поручить эту кучу лома своему оруженосцу. Пускай на досуге займется делом и приведет его в порядок.
— Прежде пошли его за кувшином горячего вина, — ухмыльнулся Кулл. — Сдается мне, сейчас оно бы нам не помешало, я весь продрог…
В соседней комнате они наткнулись на внушительные тюки с одеждой и коврами. Полусгнившее тряпье рассыпалось в прах при каждом прикосновении. Тут же среди каких-то ящиков и сундуков валялись разбитые амфоры из-под вина и оливкового масла. Часть пролитого масла разлилась по полу. В дальнем углу Брул нашел с десяток целых глиняных кувшинов, прикрытых ветхими козьими шкурами.
— Масло и вино, — проворчал пикт, раскупорив несколько кувшинов. — Все давным-давно замерзло, как душа последнего грешника.
— Неплохой улов для голодного следопыта, — с преувеличенной любезностью заметил Кулл.
— Если не считать туранского золота, — с наигранной важностью сообщил Брул, касаясь шлема на голове.
Куча негодных факелов, сваленных в нише возле окна, вызвала в обоих скорейшее желание разжечь костер. Пока Брул возился с трутом и кресалом, Кулл натаскал обломки мебели, во множестве находившиеся в здании, и сложил их в главном зале.
Ругаясь, как последний бродяга, пикт, наконец, раздул небольшой огонек и бережно окружил его сухими щепками, заботливо наструганными ножом. Уже через минуту в зале весело затрещало пламя. Протянув к нему руки, оба воина некоторое время молчали, согреваясь теплом живого огня. Затем Кулл достал из кармана кожаный сверток с остатками провизии и без лишних слов разделил еду поровну.
Почти мгновенно сумерки сменились непроглядной тьмой. Пламя костра только усиливало темноту, играя на стенах зала таинственными тенями. Где-то за стенами вновь раздалось дьявольское шипение гейзера. Ему ответило многократно усиленное эхо, как будто по пещере прошелся издевательский смех гигантской гиены. Отдаленный грохот вскоре стих и снова наступила мрачная тишина. Ночь безраздельно и полновластно вошла в свои права.
Расположившись в разбитом кресле с оторванным подлокотником Брул спокойно заметил:
— Не знаю, кто построил эту странную крепость, но, сдается мне, кем бы он ни был, бедолага не слишком стремился к обществу.
Кулл вспомнил повешенного горца и твердо произнес:
— Его можно понять.
— Еще бы, — подхватил Брул. — Познакомившись с повадками людей, только круглый дурак не поспешит уединиться в какой-нибудь уютной дыре. Даже если это всего лишь маленький домик на краю мира.