Лично я из сказанного мало что понял, кроме того, что все плохо и денег на поддержание кабака у Яна больше не будет.
Но другие, видимо, неплохо ориентировались в позициях и секторах. Потому что их лица изменились. Кто-то выглядел растерянным, кто-то — взбешенным. Тишина взорвалась недовольным гулом. Ученики принялись подниматься на ноги один за одним, бормоча что-то про «права» и «закрытие».
— А ну заткнулись все! — рявкнул Янус, и от его рычания недовольное ворчание испуганно притихло. — Школа еще не распущена, и я до сих пор остаюсь ее магистром, так что обратно на землю все рухнули и слушаем дальше! Да, у меня больше нет золота, чтобы вас кормить, поить, оплачивать чистку сортира и стирку белья, а также содержать нанятых инструкторов.
И если до зимнего турнира мы не получим двенадцать королевских наград за будь-оно-неладно служение мать его обществу, школа будет официально расформирована. Двенадцать — это если очень повезет и две другие школы, оказавшиеся в красном секторе, будут ровно сидеть на своих задницах, а не пытаться всеми возможными способами тоже послужить мать его обществу. Ну или нам с вами помешать это сделать. Потому что в этом случае ставки будут еще выше, поскольку только одна из трех школ будет допущена к турниру и получит право восстановить свое честное имя. Всем остальным выпишут ярлык неудачников на лоб и штраф за тунеядство и растрату выделенных на их обучение средств. Заявленная сумма штрафа равняется затратам государственной казны на содержание одного ученика в течении трех лет. А это не много, не мало, а полторы тысячи золотых.
Ученики охнули и громко зашептались.
— Чего вы там шуршите, как мыши под ковром? — разозлился Ян. — Есть вопросы — спрашивайте вслух! Нечего там…
— А у нас есть право покинуть школу? — спросил вдруг Януса здоровый прыщавый парень с лицом ребенка и пузом борова. И сидевшие рядом с ним ученики активно закивали головами, соглашаясь с вопросом.
Я изумленно приподнял брови.
Вот как? Значит, как жрать за счет школы — так все норм, а как жареный петух в булки клюнул, так сразу, как крыса, с корабля да на берег?
Бедняга Ян. Кажется, он тоже прикормил свою суку.
Или, верней, целую свору.
— Разумеется, — с завидной невозмутимостью ответил Ян. — Покинуть школу можно в любой момент. Причем до завтрашнего утра это можно сделать в живом виде на своих двоих или на выкупленной за двойную цену лошади из нашей конюшни. Оплату можно внести прямо сейчас нашему старшему конюху. Тем же, кто пожелает это сделать позднее, руководством школы предоставляется свободное место для обязательного погребения и ритуальные услуги совершенно бесплатно.
Брезгливо бросив последнюю фразу сквозь зубы, Ян развернулся, сплюнул себе под ноги и направился обратно к главному зданию.
И в то же мгновение тренировочная площадка словно взорвалась. Кто-то бегом бросился к конюшне, опасаясь остаться без транспорта. Кто-то метнулся за деньгами или нажитым барахлом к жилому корпусу, расталкивая попутчиков локтями. Некоторые пытались сохранить лицо и не бежали, а шли, но делали это с таким выражением, будто им очень приперло, но до клозета еще нужно как-то умудриться донести.
Не знаю, наблюдал ли за этим великим исходом Ян, и что он при этом чувствовал.
А мне почему-то было мучительно стыдно. Так и хотелось некоторых догнать и поддать хорошенько, чтобы увеличить скорость движения и траекторию подправить.
Хотя, казалось бы, мне-то чего стыдиться?
Очень скоро тренировочная площадка опустела. На ней остались только я, два моих собрата по первогодничеству, Майя, Камилла и еще трое парней.
Один из них был обезображен огромным ожогом почти на все лицо. Второй удивительным образом не имел вообще никаких особенностей внешности — серые волосы, серые глаза, обычное телосложение и самое простое, обыкновенное лицо. Третий выделялся очень крупными, выступающими вперед зубами — это был Бобер, о котором я знал очень мало хорошего и понаслышке, и лично.
— Негусто нас осталось, — сказал возникший будто бы из ниоткуда наш новый наставник — Рыжий, имя которого я, как ни старался, никак не мог вспомнить.
— И теперь всеми этими негустыми силами мы будем носиться из города в город, как бешеные псы, и искать, кому бы так услужить, чтоб им мало не показалось, — мрачно поговорила Майя.
— Я вот это место не совсем понял, — признался я. — Кому мы теперь служить-то должны?
— Да хоть кому-нибудь, чтобы получить необходимое количество королевских наград, — пояснил Рыжий. — Четыре награды дают плюс одну ступень.