Свернув за угол, мы и правда очутились неподалеку от тяжелых кованых ворот. На каждой створке виднелся огромный символ, похожий на иероглиф — залихвацкая буква «к», вписанная в перечеркнутый квадрат и выкрашенная красной краской.
— Я открою, — сказал Ян.
Он спрыгнул с седла и сунул мне в руку поводья своего коня. Приблизившись к воротам, толкнул створки внутрь, и они со скрипом отворились, оставляя на земле отчетливо выделяющуюся красную линию. Она широкой лентой тянулась от одного края сплошной ограды до другого. Линия светилась, и то угасала, то разгоралась ярче.
Я понял, что она нематериальная и соткана из энергии.
Мы въехали на широкую аллею, по обе стороны от которой тянулись надгробные плиты с высеченными на них надписями и красными поминальными лампами у изголовья. Кое-где возвышались более сложные постройки в виде маленьких домиков: стены примерно метр в высоту и небольшая двускатная крыша из гранитных плит сверху. В этих домах были небольшие квадратные окошки и дверные проемы без дверей, в которые виднелись подвешенные на цепях большие масляные лампы.
Но в глаза прежде всего бросалось не это, а разбросанные по широкой грунтовой дороге тушки маленьких птичек, над которыми уже роились мухи.
Ян тщательно закрыл за собой ворота и, осмотревшись по сторонам, забрался в седло.
— Все, поехали, — хмуро скомандовал он.
И мы тронулись дальше неспешным шагом.
Вскоре все увидели тот самый склеп.
Издалека его принадлежность роду Белорецких никак не была отмечена, но я почему-то и без карты сразу понял, что это именно он.
Склеп стоял с правой стороны от дороги. По бокам его охраняли две старые плакучие ивы. В нижние ветки деревьев кто-то вплел длинные нити с бубенцами, и теперь при каждом дыхании ветра они печально позвякивали. Глухие черные стены поднимались метра на четыре над землей, двускатная мраморная крыша опиралась по бокам на два ряда колонн, образующих галерею. У запертых дверей по обе стороны стояли две женские фигуры, укрытые не то покрывалами, не то саваном. Они стояли друг напротив друга, скорбно опустив плечи и спрятав лицо в ладонях.
Но самым завораживающим элементом была светящаяся дымка, окутывающая это угрюмое строение снизу. Она окутывало весь склеп дымкой, в самом низу— красно-оранжевой, потом постепенно светлела и на уровне крыши уже становилась желтоватой.
А прямо над склепом клубился черно-серый дым.
— Но здесь я совсем не вижу никаких начертаний, — задумчиво заметил я, пристально вглядываясь в поверхность стен и колонн.
— Размер, Даня, не всегда имеет значение, — отозвался Ян. — Чем меньше и прозрачней символы, тем трудней их найти и прочесть. И, следовательно, сложней найти способ их уничтожить или отменить.
Один за одним мы спешились, привязали лошадей к толстым ветвям плакучих стражников и приблизились к входу в склеп.
Дымка вокруг сразу стала яркой, будто ее подсветили невидимым прожектором.
— Ну, Даниил, веди, — с недоброй улыбкой проговорил Азра, снимая со спины Жнеца. — Тебе вручили ключ — стало быть, только ты и можешь им безнаказанно воспользоваться.
И ядовито добавил:
— Ничего не поделаешь — первая нахлобучка, приятель, всегда достается лучшим!
Я вытащил из кармана ключ и осторожно прошел меж двух склоненных фигур у входа.
И краем глаза увидел, как их головы на мгновенье приподнялись и на меня с белых мраморных лиц взглянули живые человеческие глаза.
От их быстрого взгляда меня будто током шибануло.
Жуть.
Хорошо было на наших кладбищах — там ни у крестов, ни у ангелов живых глаз не было.
Правда, была одна смешная присказка. Мол, говорят, что в Рязани...
— А в Рязани, а в Рязани — грибы с глазами... — ни к селу, ни к городу пробормотал я, как заклинание, и шагнул вплотную к двери.
— Их берут — они бегут... — я плавно вставил ключ в замочную скважину и медленно провернул его вспотевшей рукой.
— Их едят — они глядят...
И я толкнул дверь. Она с трудом подалась вперед, открывая пропахшее плесенью и запустением темное помещение.
Черный пол, черные стены и повсюду подсвечники и погасшие масляные лампы. А в центре холла — еще одна дверь, которая, по все видимости, вела в подземелье.
Я будто сам в гробу оказался.
Следом за мной вошел Азра, потом Ян втолкнул в склеп вдруг побелевшую, как мел, Майку и зашел сам.
— Зажигайте лампы, — сказал Янус, и мы с Майей принялись возиться с переносными вариантами осветительных девайсов, в то время как Азра стоял начеку под дверью в подземелье.
А через минуту я услышал долгий, протяжный вой, донесшийся из глубин склепа.