Но какая-то циничная часть меня ворчала, что в жизни так не бывает, чтобы все были счастливы. И впереди нас непременно ждет какая-то задница.
А домой...
Домой почему-то совсем не тянуло.
До места встречи мы добрались, когда солнце уже закатилось на лес, раскрасив напоследок небо.
Сначала мы увидели жеребца Азры. Он был привязан к дереву на обочине и, повернувшись боком к Майкиной кобыле, недвусмысленно косил на нее бешеным взглядом и гортанно постанывал, пытаясь привлечь ее внимание. Но кобыле на его намеки было совершенно начхать: к ней прицепили легко груженую двуколку, и бедняга всем своим видом демонстрировала абсолютное офигевание от такой беспардонности. А на полянке позади зарослей кустарника у маленького костра сидели Азра и Майя. Вместо обычной обтягивающей кофтенки на девушке белела тонкая коротенькая майка на тонких бретельках.
— Давай-давай, я долгов не прощаю! — демонический хохотал наш однорукий косарь.
— Ты — проклятый шулер! — громко возмущалась Майя. — Я сейчас найду тот второй туз, и ты сам останешься без штанов!
— Ну ищи, маленькая, не найдешь, — забавлялся Азра. — Так что давай, не робей.
— А я и не робею, просто дуру из меня не надо делать!
— Отчего же сразу не надо, если это весело?..
Тут Майя увидела нас.
— Ну наконец-то! — воскликнула она, подхватилась с земли и подбежала к нам.
— Ян, одолжи пять монет? Я этому чудовищу должна.
Ян проворчал:
— Опыт твоего магистра так тебя ничему и не научил, да?..
— Уж если он не научил даже самого магистра, то где уж мне, слабой женщине? — фыркнула Майя.
— Не груби старшим! — нахмурился наш магистр. — Даня, отсчитай ей золотых. Вам от баронессы по двести пятьдесят монет перепало.
— О, это щедро, однако! — обрадовалась девушка.
— Ну тогда, может, сыграем разок все вместе? — хитро покосившись на нас, предложил Азра.
Ян фыркнул.
— Нашел дураков со смертью играть! Но ты сильно не расстраивайся — под рубахой мы все равно не так хороши, как Майка.
— Ян! — с укором воскликнула девушка.
— Ой ладно, уговорила. На самом деле у нас побольше, чем у нее — правда, не в тех местах. Кстати, а пожрать вы что-нибудь купили?..
Перешучиваясь и громко, но не всерьез препираясь, мы по-быстрому перекусили и продолжили путь.
Я ни черта не ориентировался в пространстве: куда мы едем, какими дорогами, и тем более не имел ни малейшего представления, каким образом мужики будут выискивать нашего отравленного утопленника, но мне вообще было начхать на эти нюансы. Я дымил папиросой, улыбался их колкостям и, несмотря на разницу в опыте и одаренности почему-то впервые не испытывал никакой пропасти между ними и собой. Вечер быстро превращался в ночь, влажная прохлада постепенно вытесняла остатки дневного тепла. Дышалось легко. Трава под копытами трещала сверчками и порой разбегалась лягушками в разные стороны, вдалеке сплошной черной стеной маячил лес, и для полного счастья не хватало только костра, вискаря и гитары.
Когда невдалеке в свете луны заблестела озерная вода, воздух наполнился лягушачьим воркованием. Тропа стала узкой, и к воде мы спускались цепочкой, которую Ян совершенно точно описал как «мордой в жопу» впереди идущему коню. Первым ехал он сам, следом — Майя, сминая траву и кусты своей двуколкой. Потом вышагивал вороной красавец Азры и я замыкал вереницу.
Очутившись на пологом топком берегу, мы спешились. Луна призрачно блестела в водном зеркале, белая дымка тумана тонким покрывалом стелилась над водой.
— Ну что. Давай, запускай свою мельницу, — проговорил Ян, устало потягиваясь. — Че-то давно я столько в седле не трясся. Надеюсь, мы его здесь найдем, неохота на болото тащиться...
Азра блеснул улыбкой в свете луны.
— Как там сказал Та’ки на юбилейной пьянке? Корни, тянущиеся из твоей задницы — это якорь для нашей школы и дерево для будущих мачт?
Ян тихо рассмеялся.
— И за что я вас только люблю, сукины вы дети.
Азра снял со спины Жнеца и, чавкая подошвами сапог, по щиколотку вошел в воду.
Подняв руку с оружием, он принялся четко и громко произносить слова заклинания, лично для меня полностью лишенные смысла.
И с каждым новым словом в воздухе над Жнецом загоралось белое световое кольцо диаметром не меньше метра — тонкое, но четкое и яркое.