— Пошли прочь! Прочь, я сказала! — со злом кричала им Стеф, но остановить не могла. — Сейчас сюда примчится стража, и тогда!..
— Да пока твоя расторопная стража примчится, мы все тебя отыметь успеем, включая жеребцов! — прохрипел один из некромантов.
Сука.
Думаешь, ты — самый страшный на свете?
Нет, урод. Самый страшный на свете — я. И сейчас мы посмотрим, кто кого отымеет!
Собрав всю свою злобу в единый горячий сгусток в груди, я, повинуясь инстинкту, не стал рисовать долгих узоров. А просто выставил третий палец, от которого в воздухе тут же появился сияющий отпечаток, и громко выкрикнул:
— Флюгегехаймен!!!
Прямо передо мной возникло светящееся облачко, из которого на белых лебединых крыльях вылетел однозначный в своей простоте и ужасающий размерами предмет. Он выстрелил, как пушечное ядро из анекдотической пушки — по параболе.
Вот уж не знаю, кому в итоге там прилетело, некроманту или бедняге-коню — их тылы были отвернуты от меня. Но некромант вдруг вскрикнул, жеребец заржал — и, упав на землю, перекатился на спине, расплющивая своего седока.
Его приятель, громко выругавшись, шарахнулся в сторону. А сверху над ним птицей счастья закружило мое созданье.
— Заканчивай этот курогриль, просто воткни меч им в глотку! — крикнул я обалдевшей Стефании, которая от таких лебедей в небесах даже огнем поливать перестала.
— Сдохни! — услышал я поблизости истошный крик.
Не поворачивая головы, я отпрыгнул от источника звука, уклоняясь от удара черной глянцевой цепи.
Обернувшись, я увидел, что один из моих противников спешился. Над его головой завис темный сгусток, похожий на обрывок грозовой тучи. И из этого облака, как маятники, тянутся две блестящие черные цепи с тяжелыми шипастыми булавами на концах.
— Слабаки! — прохрипел Лёха. — Сраный третий разряд, если оценщику денег дали!..
Я метнулся вправо от некроманта, уклоняясь от просвистевшей над головой колючей хрени. Потом — влево, и снова вправо. Оправленный в металл Лёха опасно раскачивался у меня на бедре, то подскакивая, то ударяясь об ляжку. Огоньки его глаз вспыхивали попеременно то синим, то красным огнем.
Некромант, ухмыляясь, потянулся к ножнам за мечом…
— Да стой ты, не телепайся, как рыба об лед! — крикнул мне Лёха. — Сейчас я покажу этим салагам, как следует исполнять обмолачивание!
— Ага, вот прямо сейчас встану и постою! — ругнулся я, пытаясь сообразить, с какой периодичностью вытанцовывают свою адскую комбинацию цепи. Тут прямо над ними возникло красноватое свечение, сквозь которое проступил профиль Аида.
— Извини, что прерываю вашу беседу, но я что-то никак не пойму — в качестве бога-покровителя я уже должен вмешаться, или еще нет?
Некромант, над головой которого вдруг заговорил бог, на мгновенье отвлекся. Ну еще бы — такое явление Аида народу на каждый день случается!
И мне этого хватило.
Прогнувшись под цепью, я сделал выпад и вогнал в грудь убийце свой клинок.
Некромант вскрикнул — и медленно осел, все еще не сводя глаз с силуэта явившегося бога.
Тяжело дыша, я выдернул меч из тела и поднял голову вверх.
— Да нет, пока и так нормально, — сказал я.
Аид кивнул.
— Мне тоже так показалось, но я не был уверен. У меня в этих делах не так много опыта…
Тут я услышал приближающийся топот копыт — это возвращался горе-наездник, в самом начале промчавшийся мимо меня прямиком в прекрасное далеко.
Зыркнул на Стеф — она билась на земле с уцелевшим некромантом, над которым назойливо продолжал кружить крылатый жезл сладострастия.
Сбоку за ее противником следовал, как тень, недопризванный конструкт.
— Присмотри за ней! — крикнул я, рывком отстегивая Лёху.
Стукнувшись оземь, черепуха в металлической оправе откатилась от меня шагов на пять.
— Бу-бу-бууу! — возмутился Лёха.
— Чё тебе не так-то? Ой, тебя лицом в снег развернуло! — с опозданием догадался я. — Прости, щас поправлю…
Со стороны мчавшего на меня всадника на дорогу упало световое пятно.
Аккурат на меня с Лёхой.
Я метнулся в сторону, ударив по черепу ногой, как крутой защитник выбивает мяч из штрафной.
Фухх!
Лёха взмыл в воздух и шлепнулся в сугроб на обочине.
— А-аааа! — заорал он из снега. — Я тебе что, репа посевная?! Вытащи меня!
— Да твою ж мать! — ругнулся я, и, вытянув руку в сторону, попытался в считанные секунды представить себе то, что мне было нужно.
Твердая опора для Лёхи. Потому что без него Стефания может не дожить до конца боя. Мягкая забота, чтобы почти как мать. И покорность, как у крестьянки крепостной. Чтобы без неожиданностей и фортелей.