И тут меня осенило.
Портальный — или, вернее, портальная, — мертва. Но это не означает, что портала не было.
Кто-то ведь мог заставить ее перед смертью открыть дорогу в «Черные кости». Или вообще прямиком в покои Альбы!
Хорошо хоть, что Аид пообещал ему смерть не сегодня, а завтра, и не от кинжалов или стрел, а от отравления.
А значит, еще есть время вмешаться и попытаться нарушить планы мойр на его счет.
— Мне срочно нужен портал… — проговорил я. — Поэтому мне срочно нужно раздобыть кувшин! Даже нет, два кувшина!
— Ты уж определись, а то сначала портал, потом выпивка, — покосилась на меня Стеф. — Слушай, а ты можешь сказать ей… ему… не смотреть так на меня? — указала она на Арину Родионовну, умильно глядящую на нее, скаля зубы.
— Да мне не выпивка нужна, а сами кувшины! Пустые! Слушай, я одолжу твоего коня? — спросил я.
Тут, наконец, к нам подъехала стража.
— Что здесь случилось?.. — деловито крикнул их старший.
— Сейчас я тебе расскажу, что случилось, — со злом проговорила Стеф, и решительным шагом направилась к стражникам, которые, вытаращившись, разглядывали моих созданий.
Загребая сапогами рыхлый снег, я по сугробам направился к лошадке Стеф, которая отбежала от места сражения на приличное расстояние.
Кенгуру размашистыми прыжками последовала за мной.
— Этого вязать? — крикнул кто-то позади.
— Я сейчас тебя вязать прикажу! — взбесилась Стеф. — Он ни в чем не виновен, а вот вы все виновны в преступной халатности и бездействии!..
Я поймал лошадь, погладил ее, пытаясь успокоить. Потом уселся в седло и повернул обратно к городу.
— Эй, ты куда?! — крикнула мне вслед Стеф. — Я тебя спрашиваю!
— В город, чтобы добыть кувшины! — ответил я ей, подгоняя коняшку. — Потому что мне нужен портал!
— Портал? С помощью пустых кувшинов?.. — совсем растерялась Стеф. — Да подожди ты!
Но ждать я не собирался, и помчал прямиком к воротам.
За мной никто не увязался — кроме кенгуру, конечно.
Вломившись в первый попавшийся трактир у самого въезда в город, я протолкнулся к стойке и, хлопнув по ней кулаком, потребовал два кувшина.
У меня спросили, с вином или с пивом.
Я честно сказал, что мне без разницы, я саму посуду покупаю.
— Не-ее, парень. Ошалел? — проворчал на меня трактирщик. — Где ж это видано, чтобы вино с посудой отдавали? Во что мне потом людям выпивку наливать?
И тут в заведение въехал Лёха.
— Здравы будьте, милки! — вежливо поздоровалась Арина Родионовна, поправляя сбившийся от скачки платочек на голове.
В первое мгновение все посетители замерли. А потом одни бросились прочь, а другие с перепугу вжались в свои лавки.
Уверен — кто-то из них в тот вечер точно бросил пить.
Лёха, открыв свои алые очи, прохрипел из сумки на весь трактир:
— Лучше отдай ему посуду, мужик. Не то всех здесь прокляну!
Трактирщик, и без того белый, судорожно схватился за стойку, вылупившись на всю эту причудливую биологическую конструкцию.
— Посуду дай! — прикрикнул я.
Бедный мужик бросился в задние комнаты и тут же приволок мне пару здоровенных кувшинов.
Я бросил на стойку горсть медяков и, прихватив тару для своего подношения, двинулся прочь из трактира.
Кенгуру шлепала рядом, по-старушечьи переваливаясь с ноги на ногу.
— А ты уверен, что в этот раз прокатит? — спросил меня некромант.
— А ты понял, что я собираюсь сделать? — покосился я на череп.
— Ну очевидно же — подкупить Гермеса, — отозвался Лёха.
— Точно! Гермес у нас малый любознательный и явно хочет приобрести в своих кругах популярность. Вот мы сейчас и наколдуем ему чего-нибудь новенького. Чтобы ему любопытно стало.
Укрывшись от лишних глаз в глухом переулке, я принялся цедить бухаловом добротный коньяк. Армия стаканов множилась, емкости медленно наполнялись. И когда, наконец, подношение было готово, я направился к ближайшему перекрестку.
Осмотревшись, бросил на дорогу десяток монет. Потом аккуратно поставил рядом оба кувшина.
— Гермес! — негромко позвал я, опасливо озираясь. — Гермес, ты слышишь? Знаю, что сейчас не полдень и не полночь, но мне сейчас очень нужна твоя помощь!
Над перекрестком появилось мутное желтоватое пятно, будто свет от невидимой свечи.
— Я тебе в прошлый раз сказал — мы в расчете! — донесся от пятна знакомый голос.
— Да знаю я. Я ж к тебе не как к покровителю, а как к другу за помощью пришел!
— А если к другу, то почему с подношением? — обиженно проговорил бог. — Или, по-твоему, что, раз Гермес, так значит за дары продается? Раз покровительствует ворам и торговле, значит и сам — вор и торгаш? Так что ли?