Он шустро скользнул мимо столов, раздвинул складки шатровой стены — и вытащил оттуда сначала одну пожелтевшую и неказистую коробку, потом еще одну.
— Вот здесь! Сейчас, господин. Сейчас покажу!
Торговец раскрыл коробку, немного побренчал там — и вытащил три небольших свертка.
— К сожалению, это, конечно, не мрамор. Но глина очень качественная, наша, северная! Благословленная в храме Птаха! — продолжил он нахваливать свой товар, разворачивая свертки и при этом воровато оглядываясь по сторонам, будто делал что-то неприличное.
Первой он выставил передо мной статуэтку бесформенного жирного медведя, развалившегося в безобразной позе. Глазки выразительно сбежались в кучку, а в лапе он держал зеленый стебель, который по цвету сливался со всей остальной глиняной тушкой.
— Это их бог-покровитель, — торопливо пояснил он мне, — О, вы не могли бы встать вот так? А то проходящим мимо дамам не надо бы этого видеть. Смотрите, а вот скандально известный магистр…
Вторая фигурка изображала полуголого черноволосого мужика с небольшой бородой. На кривых губах у него играла нездоровая ухмылка, в одной руке он держал отрубленную голову за волосы, а в другой — бутылку.
— Ну и вот единственный экземпляр, который летом у меня пользовался популярностью, — вздохнул торговец. — Правда, как зовут этого парня, я не помню. Он у них навроде местного юродивого. Кто-то говорил, что даже обрезок!..
И тут он на свет извлек статуэтку долговязого нескладного парня с лицом дебила, мешком на плечах и ожерельем из репы.
Я остолбенел.
— Как же его звали-то, — сокрушался торговец. — Имя-то какое-то нелепое… Паня… Шаня… Ах да! Вроде, Даня!..
Эпилог, ядрена мать
Когда мы с Киром все-таки добрались до площади Диониса, это уже не казалось значимым достижением.
Я весь кипел и клокотал. Мое уязвленное самолюбие высекало искры, а руку обжигала бережно завернутая и уложенная в брендовый мешочек покупка — три фигурки за бешеную цену в двадцать пять золотых! При том, что за полсотни можно купить все содержимое проклятой лавки вместе со столами, шатром и халатом продавца.
Все из-за Кира. При виде моей статуэтки он заржал, отпихнул меня в сторону проорал торговцу, что покупает придурка с мешком.
— Обойдешься! — взбеленился я.
— Я заплачу за него золотой!
— А я — два!..
Стихийный аукцион обескуражил торговца. Он переводил растерянный взгляд с одного безумного покупателя на другого и довольно потирал руки.
Наконец, я повысил ставки сразу на пять золотых, и Кир сдался. Вытирая слезы, проступившие у него на глазах от хохота, он заявил, что я воистину единственный достойный обладатель этой реликвии. Ну, в смысле мы достойны друг друга. После чего я едва не придушил земляка — прямо там, в лавке. Хозяин всполошился, и, решив, что я сержусь на приятеля из-за слишком большой итоговой цены, принялся уверять меня, что такому поклоннику «Грифа» и почтенному покупателю он отдаст две оставшиеся статуэтки в подарок.
И я согласился. Правда, мне кажется, он просто рад был под красивым предлогом избавиться от неликвидного товара. Но это было неважно.
Так я стал счастливым обладателем трех глиняных чудовищ. А торговец на радостях лично проводил нас до самой площади и с наилучшими пожеланиями отпустил на все четыре стороны.
— Даня, да ты, оказывается, звезда! — продолжил издеваться надо мной Кир, как только мы остались без сопровождающего. — Фигурка — огонь!..
— Пошел в жопу, — буркнул я, разглядывая вывески постоялых дворов и харчевен, окружавших небольшую площадь с мраморной статуей Диониса в центре. Трехметровый бог стоял на небольшом постаменте, одетый в один только фиговый листочек, с тучной виноградной гроздью в одной руке и чашей — в другой. И мне казалось, что своими смеющимися глазами он смотрит прямо на меня и тоже стебется, как последняя гиена.
А мимо нас прогуливались нарядно одетые люди, мило улыбаясь друг другу. Хорошенькие женщины в соблазнительных платьях маняще покачивали бедрами, бойкие пивовары зазывали посетить их фестиваль.
— Ну что, с какой забегаловки начнем поиск? — поинтересовался Кир, осмотревшись.
— Они там, — указал я рукой на таверну с большой кричащей вывеской, где были нарисованы две многозначительно подмигивающие грудастые блондинки в облегающих платьях. Девицы держали в руках первую и последнюю буквы названия — «Улыбка Фортуны».
Тут одна из дам в полупрозрачном голубом платье нежно взяла меня под локоть и томно проговорила:
— Из-за кого подрался, красавчик?