Наверное, мне бы стоило удивиться внезапному возникновению торнадо посреди зимы.
Но я насмотрелся столько всякого и разного, что уже ничто не казалось мне невозможным.
— Погнали отсюда! — крикнул я Киру, пытаясь совладать с перепуганной лошадью.
Конечно, от такой воронки на кобыле не ускачешь. Но, с другой стороны, обычно это явление непродолжительное — по крайней мере, так было написано в книге «Сила ветра», которую я читал когда-то давно, в эпоху безоблачной юности. И, если повезет, эта фигня ослабнет и растает до того, как приблизится к нам!
Мы рванули по ветру, покрикивая на своих четвероногих и поддавая им ногами под бока.
И в этот миг с неба посыпался град — размером с крупный горох, белый, как жемчужины. Яркая молния опять пропорола все небо, и от громового удара у меня даже ухо заложило.
Да что за черт!
Для полного счастья не хватало разве что великого потопа и вселенского пожара. Ах да, и извержения вулкана. Чтоб уж точно все в округе передохли!
Тут я заметил голубоватое сияние среди потемневшего ельника. И несмотря на свист ветра и весь остальной грохот вокруг я вдруг расслышал протяжные звуки флейты.
Так вот оно что.
Стоило, однако, догадаться. Слишком уж крутые спецэффекты. Такое однозначно кто-то должен продюсировать!
Кир озадаченно завращал головой, пытаясь что-то разглядеть или получше расслышать в этом кромешном аду — похоже, музыку услышал не только я один.
Повернувшись на свет, я погнал свою лошадь в его сторону. Скорей, родимая! Я должен увидеть, кто там бурную фантазию демонстрирует!
Глядишь, как-нибудь и договоримся.
Кир выкрикнул мне вслед ругательство и поспешил следом, по всей видимости не понимая, зачем я все это делаю.
Ну да не важно. Потом поймет — если в конце концов что-нибудь получится.
Промчавшись через мрачный ельник, скрипевший на все лады и махавший на нас колючими лапами, я выскочил на небольшую полянку.
Лошадь подо мной вдруг встала, как вкопанная — я едва не вывалился из седла от такой внезапности.
И вдруг понял, что вокруг — тишина. Ни гула, ни треска. Только тонкий звук нежной, протяжной мелодии.
Повсюду прямо из-под снега выглядывали ветки распустившегося малинника. На проталинах слабо мерцали бледным сиянием лиловые и белые крокусы. А в самом центре поляны, окруженный облаком света, в полутора метрах над землей парил юноша с сапфировой кожей в золотых одеждах. И играл на флейте.
— Шива?.. — с удивлением узнал я его.
Юноша опустил инструмент и обернулся. На инопланетном лице появилась улыбка.
— Какая прелесть. Друг Сета и жрец Нергала пришел послушать музыку Шивы.
— Прошу, ты не мог бы эту свою музыку прекратить? Там такое творится!..
— Знаю, — все с той же улыбкой ответил мне бог. — Там творится абсолютный хаос. Прекрасный и яростный, как дикий зверь.
— Пожалуйста, останови его! — искренне взмолился я. — Здесь же два города рядом и куча деревень. Ты же убьешь их, если не остановишься!
— Эй, ты про нас-то самих не забудь в порыве своего беспрецедентного человеколюбия, — буркнул остановившийся рядом Кир, покосившись на меня.
— А вот и дитя Оракула пожаловало, — проговорил Шива, и его улыбка превратилась в усмешку. — Как любопытно.
Спустив ноги вниз со своего невидимого сидения, он поднялся. И, не касаясь босыми ногами земли, на цыпочках подошел к нам, с интересом поглядывая то на меня, то на Кира.
А я поднял взгляд на небо, пытаясь понять, не стихла ли непогода после того, как Шива перестал играть.
— Предначертанного не изменить, — с серьезным лицом сказал мне бог, погладив лошадь ласковой рукой. — И я возьму все, что отдано в мои руки. Не больше, но и не меньше. Завтрашний день станет днем скорби. Но тебе и твоему спутнику я помогу, — опять заулыбался Шива.
— За что вдруг такое милосердие? — нахмурился Кир. — И какую плату ты пожелаешь за него?
Шива протянул руку и с любовью погладил шею его занервничавшей лошади.
— Милосердие, говоришь? — протянул он, и глаза Шивы стали золотыми, как его одежды. — Это вряд ли. Ведь если два обычных смерча в поле способны убить лишь пару деревень, то вы двое, доставленные прямо сейчас живыми в столицу, способны вызвать куда большее веселье по всей стране.
Он сделал легкий жест обеими руками, и наши лошади с жалобным ржанием повалились на колени, роняя седоков.