— Не понял?..
— Что непонятного? Подите сюда и снимите куртку!
Она присела рядом со статуэткой Деметры и из нижней части выдвинула потайной ящичек.
Я вообще перестал понимать, что происходит. В нерешительности застыл на пороге.
— Ваше величество, как бы… Не могу же я…
— Ах, оставьте! — раздраженно бросила мне королева, вынимая из тайника небольшой черный флакон. — Немногим раньше вы практически у меня на глазах справляли малую нужду, а теперь не можете рубашку снять? Если откроется лихорадка, это сделает вас бесполезной обузой для принца. А я не могу и не хочу этого допустить.
Поколебавшись, я стащил с себя куртку. Следом за ней — окровавленную рубашку.
Взглянув на меня, королева вдруг по-девичьи залилась краской.
— Присядьте уже куда-нибудь, — пробормотала она, кивнув на кресло.
Я покосился на нее.
— Ваше величество, вам же неловко. И мне, признаться, тоже…
— Мне это извинительно, — без запинки ответила ее величество, вскрывая пузырек. — Я, знаете ли, в своей жизни видела не так уж много красивых полуобнаженных мужчин. Повернитесь спиной? Вот так. Когда мой супруг принял решение объявить покровителем королевской семьи христианскую религию, он потребовал, чтобы я избавилась от всех предметов, связанных с иными культами. Но этой Деметрой меня благословила на брак моя мать. Поэтому я смогла убедить его оставить мне статуэтку. При этом он даже не знал, что внутри хранится благословение моего отца…
По комнате распространился приторно-сладкий цветочный запах.
Легкие женские пальчики, покрытые маслянистой субстанцией из флакона, коснулись моего ожога, и я едва сдержался, чтобы самым позорным образом не взвыть в голос.
Но уже через пару секунд болезненные ощущения начали заметно ослабевать.
—… А любимым покровителем моего отца всегда был Асклепий, — продолжала рассказывать королева, обрабатывая мне рану. — Так что в качестве благословения он передал мне столетний бальзам, заговоренный в храме пяти врачевателей на исцеление пяти страстей — колотых ран, укуса стрелы, мечом рассечений, обморожений и огненных к телу прикосновений…
Жжение и правда отпустило. Осталось только легкое ощущение стянутости, как будто немного переборщил с загаром.
А королева с самым сосредоточенным видом принялась обрабатывать мне плечо.
— Его, к сожалению, очень мало. Но работает безотказно — тайком от короля я его все-таки один раз испробовала на сыне. Когда он порезал себе лицо ножом для бумаг. Мне не хотелось, чтобы на его прекрасном личике остался шрам. Так что могу вас уверить — завтра на месте ваших ран останется лишь незаметный розовый след.
Закончив, она крепко закрутила флакон и протянула его мне.
— Возьмите. Пусть останется у вас. Надеюсь, не пригодится. Но, к сожалению, уверена, будет не так.
Я взял снадобье.
— Спасибо. Но, признаться, я теперь вообще ничего не понимаю. Вы же сказали, что я — прокаженный, распространяющий вокруг себя заразу. А теперь — снадобье?..
— Верно, — кивнула она. — Но избавиться от Джасуры под силу лишь призвавшему его. И только вы способны стать лекарством от того, чему сами же стали причиной. А теперь одевайтесь и уходите, вас ждет его высочество.
— Нет, — возразил я. — Мне вас доверили, и я не оставлю королеву одну и без защиты.
— Что ж, как угодно, — вздохнула она. — Тогда покиньте комнаты и ожидайте снаружи.
Я не возражал.
Боль от ран не отвлекала меня, так что я в полной мере смог оценить свою живость. И пока стоял там под дверью, невольно вспоминал легкие прикосновения женских рук к своему телу.
А заодно вспомнить, как давно у меня не было женщины.
И вроде проблема-то плевая — только подмигни на любом постоялом дворе.
Вот только лишь бы какую мне было не нужно. Я хотел совершенно определенную девчонку — с дерзкой стрижкой, лучистыми глазами и улыбкой, при виде которой тут же сам начинал улыбаться, как дурак.
Да уж, Даня. Все люди как люди. Один ты запал на греческую богиню. И теперь маешься. Она тебя дразнит и осаживает, а ты стоишь такой — весь в кровище, хромой, проклятый, обвиненный во всех несчастьях королевства… И опять улыбаешься. Будто шальным кирпичом в затылок поцелованный.
Примерно через полчаса ее величество вышла из своих покоев в простом дорожном платье в серую клетку, черной накидке и с саквояжем в руках.
И даже не взглянув на меня, направилась обратно в кабинет.
Когда мы вернулись, Альба уже снял платки, исполнявшие функции бинтов. Королева была права касательно его ран — они закрылись сами, оставив на руках лишь кровавые следы.