— Леандру помогать? — усмехнулась Кас. — Это плохая идея. Зная старика, могу с уверенностью сказать, что он не сможет обращаться с его высочеством, как кухонным рабочим.
— Значит, он просто не должен знать, кого мы привезли, — резонно заметил Азра. — Нашим в таверне рассказывать не будем. Еще ему имя нужно придумать. Простое, как медный грош в банке. Или прозвище.
— Белый! — с ходу предложил Берн.
— Не, слишком палевно, — возразил я. — Пусть уж тогда лучше будет Серый. Как Гендальф.
— Кто?.. — переспросил Берн.
— Не важно, — отмахнулся я.
— Но тогда наши кентавры, мягко говоря, будут слишком жирным намеком, в каких землях мы могли найти этого самого паренька, — задумчиво проговорил Азра, почесывая единственной рукой стриженый затылок.
— Ну, лошадок-то я как раз смогу прикрыть, — отозвался Рыжий. — Только ненадолго. Сколько их там, голов пятнадцать? Тяжеловато, конечно, придется. Но сгонять за провизией по-быстрому можно и вдвоем-втроем. А до дома доберемся — поднапрягусь на полчаса. Доскачем до «Лося», а там спрячем где-нибудь, чтобы чужим глаза не мозолили.
— А потом?
— А потом их куда-нибудь определим, — пообещал я. — В конце концов, кошки же нашли своего покровителя? Думаю, и кентавров кто-нибудь из богов сможет приютить. Гермес, или Флора.
Шрам кашлянул. Покосился на принца.
— Его высочество будет чистить лук и мыть посуду за посетителями? Как ты себе это представляешь?
На это ответил сам Альба.
Выглядел он растерянным, но голос прозвучал ровно и спокойно.
— Должен признать… я не умею чистить лук, — сказал он. — Но шансов укрыться от шпионов у меня не так уж много. Полагаю, это достаточно веский повод, чтобы освоить несколько новых навыков. Вот только…
Он обернулся на меня.
— Да? — спросил я.
— Только мне все равно необходимо как-то связаться с Дисом. Он должен знать, что я жив. И где меня искать.
Я фыркнул.
— Ну, это не такая уж проблема.
С папиросой в зубах я вышел из таверны, не закрывая за собой дверь. Заглянул в конюшню, чтобы забрать оттуда ведро краски и кисть.
И на стене конюшни размашисто написал: «Здесь был Даня».
Рыжий заржал в голос.
— Вот ты вандал!
— Это моя суперспособность, — пробурчал я, перекладывая папиросу в другой уголок рта. — Если с Дисом все нормально, он по-любому придет в Шутиху, чтобы узнать, жив ли ты, — сказал я, обернувшись к открытой двери. — Он же знает про портал в крепости? Вот, я так и думал. Придет в город и увидит вот такое. Сложить два и два, думаю, ему не составит труда. Только надо еще такую надпись на ипподроме в паре мест оставить. Ну и на заборах. Будем надеяться, городской управе ближайшее время не до ремонта будет.
— Ну, сделай, — ворчливо согласился Азра, пряча улыбку. — Только дверь закрой. Холодно же.
Я кивнул, закрыл дверь в таверну, обернулся…
И едва не столкнулся с бароном.
Самеди возник из ниоткуда, без каких-либо предваряющих эффектов. Просто р-раз — и тут. В своем обычном черном костюме, цилиндре и лаконичной тростью с серебряным набалдашником в костлявой руке.
— Рад приветствовать вас в Шутихе, Даниил, — сказал он, приветственно касаясь полей своего цилиндра. — Надеюсь, теперь вы готовы уделить мне пять минут своего времени?
— С удовольствием, барон, — сказал я, и это было чистой правдой. — Признаться, меня самого уже порядком тяготила собственная занятость. Но в том не было моей вины, вы знаете.
— О да, я понимаю, — кивнул черепом Самеди.
— А еще — я ждал вас несколько раньше. Наш общий знакомый передал мне ваше сообщение о вынужденном сокращении сроков. Однако вы не пришли.
— Да, и в этом так же, как и в вашем случае, не было моей вины, — сказал барон и развел руками. — Сами видите, что тут творится. Купол разделил богов на внутренних и внешних. А поскольку я имел несчастье обосноваться здесь, в столице, то и вынужден по сей день оставаться внутри границы. Не желаете ли продолжить разговор в более приватной обстановке? Тем более, вы обещали угостить меня своим ромом.
Он сделал движение рукой в сторону, и в воздухе появилась черная дверь.
Я поставил ведро с краской на землю и последовал за Самеди.
За дверью оказался вход в небольшую уютную комнату с парой мягких кресел, круглым столом, сигарами и — тут я был порядком удивлен! — самым настоящим патефоном. Под потолком клубился табачный дым, подсвеченный парой лампочек Ильича — лаконичных, многозначительных, безо всяких люстр и абажуров.