Я подошел к существу, которого за руку держала девочка.
— Отпусти ребенка, — попросил я. — Зачем она тебе?
Но существо ничего не ответило. Только отвело свою руку или лапу с когтями в сторону дороги.
— Я готов пойти с вами, но девочка должна остаться здесь! — твердо сказал я. — Лидия, немедленно беги домой!
Схватив ее за другую руку, я попытался оттащить ее в сторону.
И тут прямо поверх маски ее компаньона вспыхнули две яркие зеленые точки.
И тут мою руку обожгло, будто я сунул ее в огонь. Одернув ее, я увидел на ладони раздувающиеся пузыри ожога.
А процессия между тем развернулась и, не обращая никакого внимания на мои телодвижения и просьбы, в две колонны неторопливо зашагала по пустынной дороге сонного города.
Они уходили, размеренно и синхронно раскачиваясь из стороны в сторону. Двенадцать высоких пугающих силуэтов и одна маленькая девочка в розовом платье.
Мне пришлось догонять.
На ходу костяшки на их одеждах постукивали друг об друга. Бубенчики позвякивали. Ветер упруго шелестел перьями.
Но при всем при этом я не услышал ни единого звука шагов по дороге, кроме своих собственных.
Глава 20
Шаг в темноту
Пока мы так неспешно шли по пустому городу, навстречу, как ни странно, не попалось никого из стражников. Ни один воришка не юркнул в черную тень под аркой, и даже ни одна собака не залаяла во дворах. Тишину нарушало только дыхание ветра в ветвях и звон колокольчиков на одеждах моих спутников.
Честно говоря, это было странно и жутковато. Будто Вышгород вдруг в одночасье вымер.
Когда мы подошли к главному въезду, застывшая стража даже не взглянула на нас. Птичка, которую держала за руку маленькая Лидия, вышла вперед и приблизилась к воротам.
Все остальные остановились. Повернулись друг к другу лицом, прямо как уличные коты на молчаливом совещании.
Потом они склонили головы, и на моих глазах железные ворота начали переливаться и плавиться, превращаясь в портал.
Процессия двинулась в него — так же по двое.
Последним вошел я.
Переход был легким. Миг — и я очутился в кромешной тьме.
Твою мать!
Вытянув руки перед собой, я пытался нащупать хоть что-нибудь вокруг себя, но безуспешно. Единственное, что я мог сказать о пространстве вокруг себя — оно пахло чем-то горелым и сладким.
Странно.
И тут в отдалении тускло засветился белый птичий силуэт. Он указывал рукой направление.
Сделав шаг, я запнулся обо что-то твердое, хрустнувшее под ногой, как ветка.
Я ругнулся про себя и начал ступать осторожней. Стоило только мне добраться до светящегося чуда в перьях с указующим перстом, как в отдалении появился еще один. И он тоже указывал направление. Потом появилось еще одно, и еще. Так с перьевым навигатором я двигался невесть куда и невесть откуда, пока опять сослепу не запнулся и на этот раз чуть не упал.
— Твою ж мать, — проворчал я. — А можно я хоть какой-нибудь свет себе включу? Или это обязательная часть процедуры, и я должен идти в темноте, чтобы непременно здесь навернуться?
Пошарив по карманам, я отыскал коробок спичек. Все-таки курение, вопреки расхожему мнению, может оказаться очень даже полезной привычкой — по крайней мере, у курящих всегда есть с собой огниво.
Я зажег спичку, и в этот момент вокруг стало светло. И где-то вдалеке прозвучал молодой мужской голос:
— Нет. Просто забыл, что ты не видишь в темноте.
Спичка обожгла мне пальцы. Торопливо ее загасив, я поднял голову и осмотрелся.
Место, куда меня привели птицы, одновременно напоминало и заброшенный храм, и средневековый замок.
Огромный зал производил гнетущее впечатление. Серые стены обветшали, но кое-где на сколотых барельефах и остатках лепнины еще мутно блестела позолота. Узкие стрельчатые окна поднимались чуть ли не от пола и тянулись почти до потолка. Снаружи они были заложены грубым красным кирпичом и заколочены досками.
Когда-то внутреннее пространство было разделено колоннами, но сейчас от них мало что осталось. Словно выполняя их работу, в холле молча стояли птички, подобные тем, что привели меня сюда. Их фигуры были расположены без какой-то очевидной системы, не шевелились и, казалось, даже не дышали.