— Может, — кивнул Оракул, и глаза его по-детски заблестели. Он сделал жест рукой, и одна из пташек, позвякивая бубенчиками на поясе, приблизилась к нам.
— Покажись, — потребовал Оракул.
Птичка сняла перчатки с когтями. Потом стащила с головы маску.
Передо мной стоял Кир.
Живой и здоровый. Невозмутимый.
— Ты?.. — удивился я.
Кир ничего не ответил. Похоже, он был готов без сопротивления отдать свои мозги в эксплуатацию, если того потребует его господин.
— Годится? — с нескрываемым любопытством наблюдая за моей реакцией, спросил Оракул.
У меня невольно сжались кулаки.
— Ты хочешь, чтобы я выбрал, чьи мозги должны расплавиться? Его, мои, или маленького ребенка?
— Да, — ничуть не смущаясь подтвердил Оракул. — Хочу, чтобы выбрал.
И тут, как говорится, Остапа понесло.
— Тогда я выбираю тебя! — заявил я.
Оракул несколько раз непонимающе моргнул.
— Этого варианта не было в условии поставленной задачи.
— А почему нет? Ты ведь себе сколько угодно тел наклепаешь, это не проблема. Ты не умрешь, потому что бессмертный, и с ума не сойдешь. Отличный вариант!
— Потому что я не хочу, чтобы Сотот поглощал меня. Антропоморфное тело чувствует боль. Я не готов к боли. И это против правил. Оракул не вмешивается. Оракул наблюдает.
— Ну тогда давай я создам мозги на ножках, и ты закачаешь всю информацию в них!
— Память Сотота — в мозгах на ножках?.. — проговорил Оракул с таким видом, будто я предложил ему изнасиловать священную корову. — Никогда. Это недостойно. Я не хочу.
— А убивать ребенка — достойно? Предлагать своему жрецу пожертвовать жизнью — тоже⁈ — взорвался я.
— Прямо сейчас ты уже умираешь. Он — тоже, — кивнул Оракул в сторону Кира. — И только дитя пока еще растет. Так какая разница? Сейчас, или через малый промежуток времени? В чем смысл?
— Знаешь в чем ущербность богов? — сказал я, угрожающе нависая над парнем, носившем в своем теле древнего бог. Который несмотря на всю свою древность тем не менее был тупой, как пробка! — Вам никогда не понять ценность жизни. Потому что ценным может быть только то, что исчерпаемо, конечно. И невосполнимо. Но для вас жизнь — это скучная данность! О какой ценности может идти речь? Шоколад, видите ли, он распробовал. С яблоками. И теперь решил, что все понял о человеческой природе? Так вот запомни: не буду я ничего выбирать. Или ты сам станешь флешкой, или используем мозги с ножками! Без вариантов!
— Ты. На меня. Кричишь? — изумленно проговорил Оракул.
— Да!
— Смертный. Уязвимый. Кричит на бога?
— Да!!
— Откуда такая дерзость?
— Из личного опыта!
— Ты должен был выбрать, а вместо этого кричишь?
— Да!!!
— Пошел вон! — крикнул на меня вдруг Оракул.
— Не пойду!!! Да и прогонять ты меня на самом деле не хочешь — не для того звал! Вроде древний бог, а ведешь себя, как ребенок. Ты хочешь сломать правила, но так, чтобы при этом все происходило по правилам? Где ты такое видел? и что значит «Оракул не вмешивается»? Ты уже вмешался. Ты уже пошел против правил — так иди до конца!
Оракул мягкой пантерой соскользнул со стола.
— Ты думаешь. Будто понимаешь меня? Меня, кого невозможно понять? — угрожающе проговорил он.
— Чего там непонятного? Тоже мне бином Ньютона, — проговорил я, вставая напротив него. — В тебе мощи на сотню львов, а ты щемишься, как трусливая чихуахуа! Что, не так?
— Не так!
— Ну тогда ударь меня! Ну? Чего мнешься?
— Просто спустившись на уровень человека я как-то не предполагал, что в процессе общения мне предложат пасть еще ниже, до уровня парнокопытных!
— Зачем так сразу? Я же не предлагаю тебе бодаться. Ну давай, врежь мне! Или зассал? Что, хочешь и в картишки сыграть, и денег не потратить? Дерьмо из зарвавшихся божков выбить, и при этом не запачкаться? Но так не бывает! Я понимаю: гораздо проще прятаться за монотонным речитативом, да? Оно ведь так удобно за ширмой таинственности! Никто в морду не даст!
— Да ты сам зассал! — разозлился Оракул.
— Я?
— От меня зависит жизнь твоих друзей! Я — великий бог! И ты никогда…
Устав слушать весь этот бред, я слегонца приложил его поддых.
Мой противник охнул и сложился на пополам.
В ту же секунду птицы бросились ко мне со всех сторон. Только Кир остался неподвижно стоять там, где его оставил хозяин.
— А ну на место! — со злом крикнул Оракул своим прислужникам, с трудом выравниваясь. И с кривой усмешкой добавил, глядя на меня. — Это становится занятно.