— Я не знаю, что ты можешь сделать, поэтому…
— Поэтому просто отойди, если я попрошу, — сказала она. Ссориться после будем, если такая возможность предоставится.
Тени мягко подползли к самой ограде и остановились. Умолкли и замерли, как дрессированные псы перед броском.
Мягкий шорох шин нарушил нависшую над часовней напряженную тишину.
Из-за поворота плавно вынырнули два черных мерседеса. Они неспешно подъехали к кладбищу и остановились у главных ворот.
Тени раздвинулись перед машинами.
Из первой машины вышел водитель в темных брюках и белой рубашке с галстуком, и с полупоклоном открыл заднюю дверь.
Сначала наружу показалась начищенная до блеска черная мужская туфля. А потом мягким бесшумным движением из салона автомобиля появилась и вся фигура целиком.
Это был молодой мужчина лет тридцати, очень высокий и худощавый, с военной выправкой и бледным аристократическим лицом, выражавшим невозмутимое спокойствие. Темные длинные волосы были забраны в безукоризненно гладкий хвост, и таким же безукоризненным выглядел его черный костюм с острыми стрелками на брюках. На шее вместо галстука у этого господина было прелюбопытное украшение, похожее на крупные звенья золотой цепи, а на левой руке — массивный перстень с гравировкой.
Мужчина привычным движением поправил манжеты рубашки и направился к воротам.
И по тому, как пристально, без тени удивления он смотрел на нас, можно было не сомневаться, куда он направляется.
Остановившись в нескольких шагах от нас, он приветственно склонил голову — ровно настолько, чтобы выказать уважение, не потеряв при этом достоинства.
— Я рад возможности приветствовать вас в нашем мире, — сказал он. — Мой господин желает пригласить вас в свою резиденцию. Пожалуйста, следуйте за мной, — добавил он, жестом приглашая нас пройти к машинам. Причем с таким видом, будто наше согласие было чем-то само собой разумеющимся.
Но тем не менее никто из нас троих не спешил принимать это мутное предложение.
— И кто же такой этот ваш господин? — спросила Деметра.
— Не все ли равно, госпожа? — мягко отозвался человек в костюме, поднимая на нее внимательный, очень многое понимающий взгляд. — При такой-то альтернативе. — кивнул он в сторону затихших под оградой стражей. — Они голодны. И вы, наверняка, тоже. Воля ваша, но лично я бы предпочел послужить за обедом вам, нежели наблюдать, как обедом служите вы. И уверяю, опасаться вам совершенно нечего. Я хорошо готовлю.
Глава 4
Трудно быть пророком в своем отечестве
После слов этого загадочного человека, которого я тут же мысленно окрестил «дворецким», мы переглянулись.
Конечно, у нас оставался вариант броситься грудью на амбразуру и попытаться одним махом всех побивахом. Но, во-первых, махать тут явно придется не один раз, а столько, что как бы рученьки не отпали от такой интенсивности. И при этом все равно не факт, что удастся кого-нибудь «побивахом». В во-вторых — мне стало очень интересно, что это за господин такой, не в меру осведомленный. И чего он хочет от нас.
— Я думаю, нам стоит принять предложение, — сказал я.
Деметра ответила не сразу. Несколько секунд она буравила взглядом дворецкого, точно делала МРТ потайных мыслей в его черепушке.
Тот выдержал ее взгляд с честью, но при этом без дерзости. Лицо его осталось невозмутимо спокойным, только на лбу проступила предательская испарина.
— Я что-то не совсем понимаю, — усмехнулась Деметра, приблизившись к нему. — Ты пытаешься нас запугать, или сам боишься?
Вопреки ожиданиям, дворецкий не смутился. Чуть склонив голову вбок, обезоруживающе улыбнулся богине.
— Не вижу причины, по которой одно непременно должно исключать другое. Да, я боюсь.
Она усмехнулась.
— И кого же? Нас? Или их? — кивнула она в сторону дороги, покрытой черными живыми силуэтами.
— Вас, — без колебаний ответил дворецкий. — В отличие от моего господина, я впервые имею честь видеть гостей из столь дальних краев. Но вполне осведомлен об их возможностях.
Я нахмурился. Стало быть, его господин встречался с кем-то из наших. А насколько мне было известно, кроме Сета и Фортуны в последние годы никого в донорский мир не высылали.
— Нам определенно нужно встретиться с этим господином, — проговорил я.
— Полностью с тобой согласен, — отозвался Лёха, сверкнув глазницами.
Улыбка на лице дворецкого застыла гипсовой маской, глаза изумленно расширились.
Бедняга. Он явно не предполагал, что колоритный аксессуар у меня на поясе обладает даром речи.