Я напрягся. Невольно вспомнил, как в некоторых племенах индейцев сильных воинов пожирали после жертвоприношения, чтобы якобы стать такими же сильными и храбрыми. Уж не мечтает ли этот божий одуванчик схомячить нас за обе щеки?
— Мне кажется, — сказал я, буравя старика пристальным взглядом. — Вы уже поняли, что никто из нас к вам на блюдо по доброй воле не полезет.
— Что вы, — отмахнулся Бельский, перебив меня. — Помилуйте. Если бы я хотел вас… употребить, разве я стал бы возиться со всем этим? — он сделал неопределенный жест рукой, указывая на пространство вокруг. — Я просто сообщил бы о вас бывшим коллегам, мы объединили бы силы и уже к завтрашнему дню вы все, скорее всего, оказались бы в кровавом подвале. Но мне это не интересно.
Я хотел было возразить, что тут еще бабушка… то есть, Фортуна, надвое сказала, кто и где оказался бы к завтрашнему дню. Но вместо этого спросил:
— Почему?
— Потому что я умираю.
— Вы хотите, чтобы я исцелила вас? — спросила Деметра.
Старик перевел на нее взгляд. Слабо улыбнулся.
— Хорошее предложение. Заманчивое. Но, к сожалению, бесперспективное. Ведь пройдет пара дней, или пара лет — и вся эта ветхая система опять начнет выходить из строя. Насколько бы крепким вы не сделали мое здоровье, мне все равно его не хватит для своих целей…
— Так вы хотите, чтобы я не просто исцелила вас, но еще и омолодила? — живо отреагировала Деметра, нахмурившись.
Бельский умолк. Его дыхание стало прерывистым и громче обычного. Дворецкий, обеспокоенно покосившись на своего господина, потянулся к карману, но старик остановил его руку.
— Не суетитесь, — тихо проговорил он. — Не нужно. Сейчас все пройдет.
Наконец, старик совладал с собой. И заговорил снова.
— Я хочу предложить вам сделку, — хриплым, царапающим слух голосом сказал он. — Вы получите все ресурсы, которыми я владею. Связи, деньги, информацию, помощь стражей и даже мою личную энергию, если таковая потребуется. В обмен на жизнь.
— Вашу? — холодно уточнила Деметра.
Бельский поднял на нее усталый взгляд.
— Нет. Не мою.
Демка удивилась.
Я, признаться, тоже. Да и Самеди, который перед этим со скучающим видом цедил свой ром, сразу оживился.
— Больной наследник? — полюбопытствовал он.
— У меня нет наследников, — отозвался Бельский. — Идемте, я вам покажу…
Дворецкий поднялся из-за стола и взялся за коляску старика.
Мы тоже повставали следом за ним, готовые увидеть все, что нам хотели показать.
— Вы… уверены, что это необходимо сделать прямо сейчас? — почти прошептал верный слуга, наклонившись к Бельскому.
— Время сейчас играет против нас, — в голос отозвался старик. — Поэтому нет смысла тянуть. Уж лучше сразу все карты на стол. Не так ли, господа?
С этим трудно было не согласиться.
Так что они двинулись прочь из гостиной, и мы последовали за ними.
— Тебе не кажется, что это может быть какой-то очередной ловушкой? — тихо сказал мне Лёха.
— Не думаю.
— Я тоже не чувствую в его интонациях лжи, — поддержал меня барон.
Я хмуро покосился на него.
Может, я и забыл его давние проделки с Лёхой, но то, как он только что за столом сравнил меня с задницей, запомнил крепко и надолго!
Посеял, понимаешь, урожай. Теперь пожинаю.
Из столовой по длинному коридору мы добрались до потайной ниши, в которой открылся небольшой лифт.
— Вам нужно будет спуститься на минус второй этаж, — пояснил дворецкий, закатывая в кабину коляску Бельского. — Минус первый — это домовая церковь, вам нужно ниже.
— Домовая церковь? — удивленно проговорил я, когда эти двое уехали. — Странно. Не сказал бы, что старик религиозен.
— У него нет ходячих ног, но в доме есть шикарная лестница, — хмыкнул Самеди. — Люди окружают себя не только тем, чем пользуются в данный момент. Но и тем, чем пользовались когда-то. Или тем, чем, по мнению окружающим, им полагалось бы пользоваться…