Неслышно подошёл Хьюз.
– Пора, учитель, – тихо сказал он и взял старика за руку.
Вдруг земля содрогнулась, как при небольшом землетрясении. Через секунду до них долетело эхо взрыва, похожее на раскаты грома. На горизонте вспучивалась, заслоняя нежные краски рассвета, огромная огненная дуга ядерного взрыва, из которой медленно выползал уродливый чёрный гриб.
Глядя на эту картину, учёный мысленно ответил сам себе: «Нет, всё мы сделали правильно! Нельзя бороться с роком, разумнее временно отступить».
Гаррис тяжело вздохнул.
– Надеюсь, они поступили так же, как и мы, – не отрывая взгляда от горизонта, вслух произнёс он.
Хьюз ничего не сказал на это, лишь крепче сжал руку старика.
– Да, пожалуй, нам пора, – через секунду добавил Гаррис.
Глава 5
ЗАВЕЩАНИЕ СТАРОГО УЧЁНОГО
Для «колыбели» —так все называли созданный Джоном Гаррисом прибор, сделали специальные носилки, которые «погрузили» на платформу транспортёра. Рядом на жёстких скамейках—креслах разместились сам мэтр, Хьюз и двое рабочих. Эскалатор плавно тронулся и постепенно начал набирать скорость.
Юноша смотрел на «колыбель», и в его голову закрадывались странные мысли. Ему вдруг захотелось уничтожить прибор. Но он вовремя одумался, вспомнив сколько сил и труда вложено в него. А главное, разбив "колыбель", разбил бы последнюю надежду учителя. Этого он никак не мог себе позволить. Хьюз попытался разобраться в своих чувствах.
«А на самом ли деле этот прибор неодушевлён? Да, бесспорно – стоит лишь взглянуть него. Но это продлится до поры – до времени, пока… Пока, что? Пока не оживёт клетка – моя клетка! Однако случится это через две тысячи лет! Если, вообще, случится. Где гарантия, что "колыбель" выдержит испытание временем? Да и останется ли к тому времени вид гомосапиенс – человек разумный?! Учитель в этом уверен. Кажется, он смог убедить и меня», – юношей вновь овладели сомнения.
Его невесёлые мысли прервало эхо взрыва. Все! Последняя нить, связывающая их с внешним миром, оборвалась. Юноша словно бы очнулся ото сна и увидел впереди светлую точку. Это был новый мир, где ему предстояло жить до самой смерти.
Транспортёр начал замедляться и вскоре совсем остановился. Дальше пришлось идти пешком. Двое рабочих подхватили было носилки с «колыбелью». Но старый учёный никому не доверял своё детище, предпочитая нести его сам, нежно, как ребёнка, прижимая к груди. Но вскоре вынужден был отказаться от этой затеи. Гаррис чувствовал, что слабеет. Он то и дело спотыкался, и если бы не поддерживающий его Хьюз, наверное, упал.
А юноша, в свою очередь, тоже чувствовал, как силы покидают учителя. Как с каждым шагом он всё сильнее опирался на его руку. У молодого человека сердце обливалось кровью. Ещё там, наверху, глядя на учителя, Хьюз не раз задавался вопросом: откуда у этого старого и больного (а то, что мэтр болен, он уже не сомневался) человека берутся силы?!
Пару раз им приходилось делать привалы. Чтобы пощадить самолюбие старика, делали вид, что сами смертельно устали. Но Гаррис, кажется, всё понимал, но у него не оставалось сил даже на возражения.
Становилось всё светлее и светлее, так что, идущие впереди рабочие, погасили фонари. Вскоре они достигли подземного города.
Привыкший к полумраку юноша прикрыл глаза рукой, настолько здесь было светло. Под сводом висели сотни мощных прожекторов. Они давали свет, почти не уступающий солнечному.
Вокруг, словно муравьи, сновали люди. Кто-то обтёсывал и таскал камни, другие месили глину и готовили раствор для строительства домов. Работало несколько транспортёров… В общем, все были заняты делом. А главное на лицах уже не наблюдалось той апатии, что была раньше. Под сводом пещеры стоял оживленный гул и даже раздавался смех.
Люди настолько увлекись работой, что не обращали внимания на проходящую процессию. А между тем, почти все знали и любили своего председателя. А тот, глядя на всё это, настолько приободрился, что отстранил поддерживающего его Хьюза и попытался идти самостоятельно. Старый учёный воспрянул духом.
Поселили их в самом большом и светлом доме.
* * *
В последние дни Джон Гаррис не вставал с постели. Все чувствовали, что дни его сочтены. Но больше всех переживал Хьюз. Дни и ночи он просиживал у постели больного, понимая, что этим вряд ли поможет, к тому же навлекая на себя молчаливое порицание мэтра, но поделать с собой ничего не мог. Юноша не представлял себе, как сможет жить без любимого учителя.
Однажды больной открыл глаза, что случалось всё реже и реже, и неожиданно, осмысленно взглянул на юношу.