Покерфейс Прометея, выданный в ответ, был столь суровым, что Гефест, весь в слезах, похромал восвояси.
Шли годы. Прометей висел на скале, не расставаясь с покерфейсом. Время от времени его развлекали визитеры: океаниды, старец Океан и любовница Зевса Ио, которую Зевс превратил в, пардон, телку, а Гера наслала на нее настырного овода. Всех своих визитеров Прометей тоже на свой лад развлекал: Ио предсказал длинный и полный мучений путь («ничего-ничего, потерпи, добежишь до Египта, родишь сына – станет полегче!»), а при океанидах ругал на все корки Зевса. А как-то и вовсе разразился пророчеством, что, мол, я тут высоко вишу, далеко гляжу, ой, знаю я, кто свергнет Зевса с его престола!
Неизвестно, кто наклепал гнусный донос (все-таки вряд ли телка!), но вскоре к скале явился Гермес. Осведомившись у титана, окей ли он (и получив привычный покерфейс), вестник Олимпа между делом осведомился: а кто это там свергнет Зевса с престола?
Прометей применил любимый трюк: замкнулся в партизанском молчании. В ответ Зевс сбросил скалу с титаном на пару сотен лет в темную бездну и объявил тендер на самую ужасную казнь.
Надо полагать, зрелище было примечательным.
– Вечное похмелье?! Посейдон, какое, к Тартару, вечное похмелье?! Это ж его поить сначала надо, а ты хоть представляешь, ЧТО он напрорицает?!
– Нет, Аполлон, мы проверяли, и это физически невозможно… да, спроси у младших богов, мы на них и проверяли…
– Нет, Арес, «напустить Афину с ее мудрыми советами» – это не казнь. Точнее, конечно, казнь, но Афина мне еще нужна…
– Аид… буээээ…. уберите отсюда моего брата с его богатой фантазией!!!
– Гера хватит клевать мне печень из-за той интрижки с Ио! О, а ведь идея…
Скала с Прометеем вернулась из бездн на положенное ей место, и теперь к скале ежедневно начал прилетать орел – подкушать титанской печеночки. За ночь печень отрастала обратно, так что кормежка у птички была регулярной.
Сколько-то веков все находилось в относительной гармонии: Прометей висел на скале, стеная, когда рядом никого не было, и храня вечный покерфейс в чужом присутствии. Разожравшийся орел Зевса отказывался от любой пищи, кроме титанской печени. Зевс на Олимпе спал вполглаза и ожидал, что кто-то придет свергать его с трона…
А потом пришел Геракл и все испортил: снял со скалы Прометея, прибил птичку (все равно ей грозила бы голодная смерть) и замирил титана с отцом.
Но это, как водится, уже совсем другая история.
32. И женщины вина, а не богов…
При всех его закидонах, стратегом Зевс все же был отменным.
Он сообразил, что после эскапады Прометея с божественным огнем люди зажили слишком уж шоколадно, а значит – бдеть за ними неинтересно, а через это – надо бы им подкинуть причин для воплей, стенаний и благоговения перед Олимпом.
Вариантов как всегда было несколько:
а) Провернуть еще один всеэлладский потоп. Из минусов: плохая погода, радостный Посейдон, мокрый Танат, куда ни посмотришь – гребанные серферы и дельфины без конца и края.
б) Послать Гермеса пакостить людям. Из минусов: если сынок разгонится, то может просто так не остановиться. Да еще и курьера можно лишиться.
в) Попросить подземного брата. Из минусов: характер брата.
г) Остальные идеи (количество идет в дурную бесконечность).
Остановился Зевс на самом естественном и инстинктивно привлекательном: на бабе.
Баба была славная. Предмет коллективного олимпийского творчества: ковал Гефест, одевала Афина, мэйк-ап наводила Афродита, врать учил Гермес – в общем, дары это чудо получило от всех, а потому и было названо Пандорой.
На голову Пандоре водрузили венец (аналог подарочного бантика), после чего службой доставки «Гермес-1» девушка была заброшена к брату Прометея – Эпиметею, тоже, как бы, в дар.
Вообще-то, Прометей много раз вдалбливал брату, что от Олимпийцев что-то брать – себе дороже. Но Эпиметей, увидевши Пандору, временно попрощался с мозгами и тут же на ней женился.
Жилище Эпиметея, в которое он привел молодую жену, было знаменито, пардон, горшком. Ну, ладно, большим. Ну, ладно, там стоял сосуд, в котором были замаринованы всяческие беды и болезни. Кто эти беды в сосуд собрал, зачем замариновал и почему отдал умному-разумному (ирония) Эпиметею – аэды молчат. Зато они с охотой рассказывают, как любопытная Пандора сдвинула крышку с сосуда…
И в мир смертных широким и радостным потоком (как от прорвавшей канализации) хлынули всяческие моры, напасти, гадости… Словом, за смертными снова стало интересно наблюдать, чем на Олимпе и занялись.