'«И что это за решение? она напряглась. Ее голос стал громче. Некоторые кузены теперь посматривали на них, их собственные разговоры стихли.
Отец Дэвида засмеялся. „Ты не работаешь. Как они это называют? Неопределенный административный отпуск?“
„Психологическое увольнение“, сказала Тетя Бобби. „Что ты имеешь ввиду?“
'А то, что, конечно же, они захотят поговорить с тобой, когда случается что-либо странное. Ты не можешь обвинять их в том, что они были подозрительными. Земляне нас почти убили. Всех в этой комнате и в тех комнатах, и там в коридорах. А ты работала на них.»
«Я не работала!» Это не был крик, потому что в голосе не было тяжести и грубости крика. Но это было сказано громко, и с нотками властности. «Я работала с фракцией, которая пыталась предотвратить войну. Теми, кто действительно предотвращал войну. Все в этих комнатах живы из-за людей, которым я помогла. Но я работала с ними, а не на них.»
В комнате стало тихо, но отец Дэвида был слишком увлечен, чтобы заметить. Он закатил глаза.
«Действительно? А кто платил тебе зарплату? Земля. Люди, которые ненавидят нас».
«Они не ненавидят нас», сказала Бобби, усталым голосом. «Они боятся нас».
«Тогда, почему они поступают так, будто ненавидят?» сказал отец Дэвида с триумфом в голосе.
«Поскольку так выглядит страх, когда он ищет выход».
Мать Дэвида появилась позади них, как будто по волшебству. Только что ее не было и вот он тут, и положила руку на плечо мужа. Ее улыбка была холодной и непререкаемой.
«Мы здесь ради Дэвида сегодня вечером», сказала она.
«Да», сказал Поп-поп, поглаживая ладонь тети Бобби, стараясь успокоить ее. Для Дэвида.
Лицо отца стало походить на раздраженную маску, но тетя Бобби кивнула.
«Вы правы», сказала она. «Я сожалею, Дэвид. Папа, я сожалею. У меня действительно был тяжелый день и наверно я слишком много выпила».
«Все в порядке, ангел», сказал Поп-поп. В глазах его заблестели слезы.
«Я просто думала, что к настоящему времени у меня будет некоторая идея… того, кем я была. Из что я буду делать потом, и…»
«Я знаю, ангел. Все мы понимаем, через что ты проходишь».
Она засмеялась над этим, вытирая глаза тыльной частью ладони. «Тогда все, кроме меня».
Остальная часть вечера прошла, как ей и полагалось. Люди смеялись и спорили, и пили. Его отец попытался призвать к тишине и произнести небольшую речь о том, какой гордый он был, но один из младших кузенов все время что-то громко бормотал и стучал пальцами по его ручному терминалу. Несколько человек подарили Дэвиду маленькие суммы денег, на обустройство общежития в Salton. Новая жена дяди Иствэна перед уходом одарила его пьяным омерзительным поцелуем, и покинула вечеринку практически повиснув на руке дядя Иствэна. Родители и тетя Бобби, и он сели в арендованный карт. А Дэвид все не мог избавиться от картинки плачущей тети Бобби за столом. «Но вот ваше время кончилось, и что тогда?»
Колеса карта тихо шуршали по поверхности тоннеля. Огни тускнели на всем протяжении Breach Candy, моделируя сумерки, которые он фактически никогда не видел. Где-нибудь, солнце спускалось за горизонт, синее небо темнело. Он видел это на картинах или на видео. Для него это было обычно, что светодиоды изменяли цвет и интенсивность. Дэвид прислонил голову к шпангоуту и ощутил вибрацию, идущую прямо от колес и двигателя. Это было приятно. Его мать, сидящая около него, прижала руку к его плечу, и ему показалось, что он вернулся в детство. Шесть, возможно семь лет. Он клал голову на ее колени и засыпал, чувствуя щекой структуру ткани на ее брюках. Это никогда не повторится снова. Женщина, сидящая рядом с ним, больше никогда не будет как прежде, а через несколько месяцев и он покинет это место, и не будет видеть ее больше. Не так как сейчас. И что она сделала, если бы узнала о Хатче? О Лили? Его мать улыбнулась ему, и это было похоже на любовь, но это была любовь к какому то другому мальчику. Тому, которым она думала, он был. Он улыбнулся в ответ, потому что так полагалось.
Когда они вернулись домой, он пошел назад в свою комнату. Хватит с него людей. Дрянная типовая картинка все еще была установлена на стене, и он вернул назад Una Meing. Большие темные глаза с тушью на ресницах смотрели на него. О6н упал на кровать. Снаружи, тетя Бобби и его отец говорили. Он прислушался ожидая услышать гнев в их голосах, но его там не было. Они просто говорили. Водопроводные трубы начали стучать. Его мать, принимала ванну. Все так уютно, безопасно, по-домашнему, а там где-нибудь, Лили расплачивается за долг. Она попросила его помочь и он потерпел неудачу. А еще Хатч. Возможно он всегда боялся Хатча. Возможно, именно поэтому он пытался убедить себя, что варить дурь это нормально. И даже умно. Хатч был опасен настолько, что мог превратить людей в свою собственность. Мог взять и заставить их исчезнуть. Быть частью этого мира было прикольно. Возбуждающе. Это был способ отступить от всего того дерьма, что было его жизнью. Хороший студент, хороший сын, хорошие перспективы. Так что испугало его теперь? То что Лили, вероятно, попала в рабство за долги и Дэвид, не увидит ее снова? Он сделал свой выбор, и таковы были последствия.