Как-то на улице совершенно незнакомый человек спросил его:
— Что ты готов отдать за свою девушку?
Тогда он ответил не задумываясь:
— Всё!
Его попросили подумать и спросили снова, и он повторил то же самое. Сейчас ему грустно и странно вспоминать себя тогдашнего. Ведь он совсем не знал ее. Всего лишь несколько свиданий. Они даже не спали ни разу, а он сказал: «Всё!».
Ему привезли ее на простой деревенской телеге, прикрытой грубой дерюгой. Она умирала! Братство, как обещало, вырвало ее из лап Трибунала, но полгода, проведенные в застенках, сломали юную девушку. Он выхаживал ее как мог, созвал лучших врачей, сутками не отходил от ее постели, но спасти не сумел. Изувеченная пытками, она не хотела жить и умерла, пробыв на свободе всего несколько дней. Она умерла, а он остался отдавать долги. Тогда у него хотя бы была ненависть, а сейчас нет даже той. Осталась только связь с братством, и эту пуповину не разорвать никогда, во всяком случае, не в этой жизни.
Парастидис залил в себя целый бокал вина. Он не чувствовал вкуса и не пьянел. Мысли роились в голове, не находя решений. Ведь все было хорошо до самого последнего дня. Будь неладны эти венды! Говорил Дагону не нанимать вендов, но он же все знает, он же самый умный! С другой стороны, кого он еще мог нанять в землях вендов? Нуклеос метался по комнате, как раненый зверь. Состояние безвыходности изводило его. Он добыл деньги — вот они, здесь, в золоте и векселях. Но как доставить их в Саргосу? Если не уйти в ближайшие недели, то придется зимовать. Реки в землях вендов замерзнут, а переправлять такое количество золота сушей… Проще самому себя зарезать. Про то, что будет, если он не привезет деньги братству в срок, даже подумать было страшно.
В дверь постучали. Парастидис запустил в дверь кубком и заорал:
— Пошли все к черту!
Проигнорировав отборную ругань купца, дверь все-таки приоткрыли, и в щель просунулся нос, а затем и вся голова Дагона.
— Тут человек хочет с вами поговорить.
— Забирай своего человека, и валите оба в…
Нуклеос зашарил рукой по столу в поисках того, чем бы еще запустить в ненавистную морду, но Дагона это не испугало. Если бы его так легко можно было сбить с толку, то он не был бы правой рукой Парастидиса вот уже целых пятнадцать лет. Дагон продолжал излучать невозмутимость:
— Мы, конечно, можем уйти. — Голова секретаря по-прежнему торчала в дверной щели. — Даже туда, куда вы нас послали, но тогда вам точно придется сидеть здесь до весны.
Нуклеос встрепенулся:
— Стой! — Ему не хотелось сдаваться так быстро, но этот тон своего помощника он знал — значит, действительно, что-то дельное. Поэтому он тут же сел и рявкнул на приоткрытую дверь: — Хорошо, тащи сюда своего человека!
Вошли двое. Дагон, приглаживающий свои длинные прямые волосы, и венд. Купец только-только настроившийся на позитивный лад, тут же взъярился вновь:
— Ты что, опять венда притащил⁈ Мало мне бед от тех, что ты уже нанял, так ты решил добавить⁈
Дагон терпеливо перебирал пальцами, ожидая, когда хозяин выдохнется. Дождавшись, он начал говорить, стараясь не смотреть в бешеные глаза Парастидиса:
— Это Фарлан.
Нуклеос не унимался:
— Да хоть Митра Огнерожденный!
Дагон тут же нырнул обратно за дверь и выглянул в коридор. Никого!
— Мой господин, поаккуратней бы надо! Мы, конечно, не в империи, но богохульство — оно и на краю света богохульство. — Секретарь укоризненно взглянул на купца и, удовлетворившись этим, продолжил. — Так вот, у господина Фарлана есть что сказать.
Дагон пропустил венда вперед, и тот уверенно взглянул Парастидису прямо в глаза:
— Я могу починить ваш корабль.
Купец недоверчиво хмыкнул:
— Да ну!
Разведя руками, Фарлан изобразил разочарование:
— Конечно, если вам это интересно. Но если нет…
Он развернулся к двери, но крик купца не дал ему сделать шаг:
— Подожди! Ишь, какие мы обидчивые!