А тем временем в клинике "Возрождение" уже была проделана существенная работа по второму оживляемому - Еве. Процессы регенерации, как выяснилось, у неё протекали относительно легко, если сравнивать с муками, которые пришлось пережить Адаму. Он при первой же возможности познакомился с Евой, рассказал ей все что знал о тех нескольких столетиях, что они пропустили пока находились в криозе. Далее они пойдут по жизни вместе, будут держаться друг друга. Так они решили, и это решение было единственно верным в их положении на Куне. Еве трудно было воспринять, что основными обитателями планеты теперь являются неживые механизмы, что остатки человечества оказались разбросаны по дальним орбитальным станциям или полупустым научно-исследовательским лабораториям, находящимся на соседних космических телах.
Сингулярность не оставила им никаких шансов занять сколь-нибудь заметное место в новом обществе, где людям уготована роль потребителя, пусть и привилегированного. Умные машины практичны, совершенны и холодно циничны в достижении своих целей. И они никогда не свернут со своей дороги, это конец истории человека на Куне...
В зал Комиссии Адам и Ева вошли рука об руку. Роботы-вершители на обожествлённых ими людей, создателей цивилизации, смотрели с интересом и, как показалось вошедшим, с сочувствием, если, конечно, роботам знакомо это состояние. "Новорождённые" избрали самую простую тактику поведения, отвечали просто и ясно. Вершители поочерёдно задавали вопросы, пытаясь проверить мотивацию к жизни и развитию двух людей как можно глубже, понять и помочь паре. А то, что это будет пара ни один уважающий себя робот уже не сомневался. Возможно, из соображений гуманности сначала им было предложено остаться на Куне. Затем в качестве другого варианта развития была изложена идея с переселением на другую планету (сколько людей слышали это после войны на Куне?). Переселение в новый мир. И Адам знал, что машины фактически уже приняли решение: об этом его предупреждал одинокий мудрец с Сибана. Мужчина посмотрел в глаза Еве: "Я за полет", - сказала она. "Мы уже умирали и воскресали. Но пока не жили, там мы проживем наш второй шанс", - сказала она.
Люди ответили, что полетят. В зал спроецировалась трёхмерная карта галактики, где в ответвлении одного из рукавов спирали возле жёлтой маленькой звезды сияла яркая голубая точка.
- Это Тера, жемчужина, открытая одной из наших галактических миссий. Планета состоит из максимального количества биогенных элементов, известных в нашей галактике, - пояснили умные машины людям. - Вы можете отправиться туда, если сами того пожелаете. И там вы сможете начать сначала развитие человеческой расы, планета не оплодотворена разумом, вам предстоит воссоздать цивилизацию. Но Тера слишком далеко и даже мы не можем позволить высылать туда многократные миссии. Полет в один конец - вот что вас ждёт. При этом вы будете отрезаны от достижений Сингулярности. И не исключено, что вас ждет деградация знаний и практик, а это значит, что придётся вернуться обратно: сначала в условное бессмертие, а потом, не исключено, и в смертность. Мы должны вас предупредить об этом, ибо планета находится слишком далеко, наши возможности по коммуникациям с ней сильно ограничены современным состоянием Сингулярности, которое несовершенно, - заключили члены Комиссии.
Решение приняли прямо при них, буквально тут же. Голосом суперкомпьютера было оглашено, что жизнь, дарованная технологиями Сингулярности двум людям из прошлого должна продолжиться вне планеты Куна. Многих из выживших после войны ждала такая участь. И, конечно, все сделано машинами исключительно из соображений целесообразности. Обожествляя живых, они перепрограммировались на сохранение человека методом расселения в другие миры. Так, думали роботы, человеку будет лучше. И, тем не менее, когда они услышали окончательное и мужественное решение людей лететь на незнакомую планету, дикую и неизвестную, с миссией в один конец, они вынуждены были снова констатировать: "только боги могли принять такое решение, только боги!"
***
Огромное темно-бурое животное, похожее издали на бугор, поросший какой-то черной травой, с длинным шерстяным хоботом и выкрученными внутрь большими желтыми клыками пыталось выкорчевать и сожрать маленькую березку, вросшую намертво в мерзлый окоченевший грунт. Дернув деревце раз двадцать, животное, наконец, остановилось, решив, видимо, немного подумать, что делать дальше прежде чем дернуть дерево в двадцать первый раз. Мощная черепная коробка животного вмещала небольшой по объему и массе мыслительный биологический аппарат, не способный решать такие сложные задачи так быстро. Однако даже этот несовершенный мыслящий инструмент почти нашел решение. Дерево целиком нужно оставить в покое, попытавшись ограничиться лишь ветками, которые нужно отгрызть зубами, приподняв при этом хобот как можно выше, чтобы он не мешал. И вот в самый момент, когда мозг шерстяного гиганта уже готов был отправить сигнал челюстям, на осуществление работы по отгрызанию веток, резкий звук над головой животного разорвал свинцовое небо. Звук был очень похож на оглушительный треск, который раздается, когда ломаются при отступлении обратно к полюсам огромные пластины ледяного панциря, сковавшего огромные территории на Тере. Источником этого звука был космический объект, которые на огромной скорости громко прошил небосвод Теры, влетая в пространство планеты в окружении яркого плазменного облака. Объект увеличивался в размерах, гул нарастал, животное подняло голову, и в глубине его черных глаз отразился бело-голубым огоньком новой жизни свет стремительно снижающегося болида. Пролетев над головой шерстяного гиганта, спускаясь все ниже к линии астрономического горизонта, оставляя за собой шлейф дыма, огненный шар приобрёл более ясные очертания космического аппарата, скорость его приземления снижалась, след за ним протянулся через весь горизонт. Животное безучастно проводило взглядом корабль и вернулось к своей берёзке. Болид же, продолжая снижаться, изменил форму, создав монокрыло, перешёл к мягкому планированию, снижаясь в сторону покрытого снегом плато. Через некоторое время корабль осуществил приземление на поверхность планеты, его посадочные двигатели выключились. Стало тихо, слышно лишь как шипит снег вдоль корпуса, раскалённого от плазменного кокона, в котором он спускался в верхних слоях атмосферы. Прошло несколько земных минут, прежде чем у летательного аппарата открылся большой тяжёлый боковой люк. Он плавно опустился на землю, вслед за ним выехал телескопический трап. По нему, держась крепко за руки, спустились мужчина и женщина. Оглядываясь по сторонам, они осторожно сошли на хрустящий снег.
- Мы дома, - немного срывая голос от волнения, сказал мужчина. Обратного пути у нас теперь нет, - вымолвил Адам.
Он немного помолчал, пытаясь, видимо, найти другие правильные слова, подчёркивающие всю глубину происходящего, способные согреть сердце в трудную минуту.
- Боишься? - затем спросил он как можно более успокаивающим тоном, обращаясь к своей спутнице, сжимая для пущей убедительности ее маленькую холодную ладошку в своей сильной мужской руке. - Нет, не боюсь. Мы ведь боги, мы не должны ничего бояться, - твёрдо ответила хрупкая Ева.