Впрочем, когда дошло до дела, школьная жизнь оказалась, вопреки его ожиданиям, не столь уж страшной. Тедди легко заводил друзей и делал успехи в спорте, а эти качества всегда способствуют определенной популярности. Вдобавок он, добряк по натуре, не давал спуску задирам, и это тоже добавляло ему популярности, но тем не менее после выпуска, уже поступив в Оксфорд, он заключил, что в школе царили жестокость и варварство и что он нипочем не принесет своих детей в жертву беспощадной семейной традиции. Ему хотелось иметь много сыновей — веселых, преданных, сильных, но вместо этого он получил одну Виолу — в качестве дистилляции (а может, редукции) своих надежд.
— Расскажи о себе, — попросила Иззи, выдернув из живой изгороди стебель дягиля и тем самым разрушив очарование момента.
— А что обо мне рассказывать? — удивился Тедди, и эйфория тут же улетучилась, а тайны вновь затянуло пеленой.
Потом, уже школьником, он прочел стихотворение Руперта Брука «Голос»:{11} «…и голос, оскорбляющий молчанье. Ключа я не нашел» — точное описание подобного момента, но к этому времени (ибо такие ощущения по сути своей эфемерны) оно, как видно, улетучилось у него из памяти.
— Да что угодно, — ответила Иззи.
— Ну, мне одиннадцать лет.
— Вот глупыш, это я и сама знаю. — (Порой он в этом сомневался.) — Что делает тебя таким, каков ты есть? Какие у тебя любимые занятия? Есть ли у тебя такая штуковина… как ее… — (Иззи пасовала перед незнакомым вокабуляром.) — …Давид и Голиаф… праща, что ли?
— Рогатка?
— Вот-вот! Чтобы в людей пулять, убивать зверушек и так далее.
— Убивать зверушек? Нет уж! Я такими делами не занимаюсь. — (Такими делами занимался его брат Морис.) — Валяется где-то. Я раньше из нее каштаны с дерева сбивал.
Похоже, тетушку разочаровал его пацифизм, но прервать допрос оказалось невозможно.
— А какие-нибудь передряги? Без них у мальчишек не обходится, верно? Передряги, заварушки.
— Передряги? — Он не без содрогания припомнил историю с зеленой краской.
— Ты же состоишь в рядах бойскаутов, правильно я понимаю? — Вытянувшись по стойке смирно, Иззи с шиком вскинула руку в салюте. — Могу поспорить, ты бойскаут. «Будь готов!»
— Состоял когда-то в младшем отряде.
Ему совершенно не хотелось обсуждать с ней эту тему, но врать он не мог физически, как будто с рождения носил на себе какое-то заклятие. Обе его сестры — и даже Нэнси — при необходимости виртуозно лгали, Морис и вовсе был едва знаком с правдой (или с Истиной), а в Тедди как назло засела честность.
— Тебя исключили из бойскаутов? — оживилась Иззи. — Вышибли? Со скандалом?
— Нет, что ты!
— Ну-ка, выкладывай. Что там было?
Был «Клан Киббо Кифт»,{12} подумал Тедди. Но если заговорить об этом вслух, то придется слишком долго объяснять.
— Киббо Кифт? — переспросила она. — Какое-то клоунское имя.
— Ну а как насчет сладкого? Ты ведь до конфет сам не свой, правда? Какие твои любимые? — Она извлекла откуда-то блокнотик; Тедди встревожился. — Да ты не обращай внимания, — поспешила успокоить она. — В наше время все берется на карандаш. — Стало быть… конфеты?
— Конфеты?
— Конфеты, — подтвердила она и со вздохом добавила: — Видишь ли, милый Тедди, у меня нет знакомых мальчишек, кроме тебя. Мне интересно, из какого теста они сделаны, помимо улиток, ракушек и зеленых лягушек.{13} А ведь мальчик, — продолжала она, — это будущий мужчина. В каждом мужчине — мальчик, в каждом мальчике — мужчина и все такое. — Последнюю фразу она произнесла рассеянно, изучая при этом сорванный дягиль. — Вот ты, например, вырастешь похожим на папу?
— Надеюсь.
— Послушай, не стремись быть как все. Бери пример с меня. Ты должен вырасти настоящим пиратом!
Она принялась рвать стебель дягиля на кусочки.
— Мужчины говорят, что женщины — загадочные создания, но я думаю, это лишь уловка, чтобы напустить туману и не дать нам разглядеть их собственную абсолютную непостижимость.
Последние два слова прозвучали громко и с явным раздражением, как будто она говорила об определенном человеке. («Возле нее вечно крутится какой-нибудь мужчина», — нередко слышал Тедди от своей матери.)
— А как насчет девочек? — спросила Иззи.
— При чем тут девочки? — удивился он.
— У тебя есть подружка? Ну, ты меня понимаешь: девочка, которая тебе нравится больше всех? — Она состроила глупую гримасу, пытаясь намекнуть (с его точки зрения, безуспешно) на влюбленность и прочие глупости.