...Дикая свинья испокон века привыкла брать дань с засеянного поля, тем самым и человека приохотила к свинине. Разъяренная самка может до смерти затоптать охотника, свинья - противник достойный. Отроки встречали их копьями, с ловкостью, выработанной годами учения, стремительным прыжком в последний момент уклонялись от зверя. Хмелея от боевого азарта, Кларамонда сорвалась с места и бросилась наперерез.
Такой выходки от нее не ожидали, предполагалось, что она как-нибудь перестоит за спинами воинов, а уж ее как-нибудь сумеют защитить копьями. У нее и оружия не бы-ло, кроме ножа - какая же порядочная девушка выходит из дома без ножа ?- который она сейчас держала в руке обратным хватом, словно свинью можно свалить таким образом. Мирогость, стоявший ближе всех, оценил опасность, в два прыжка догнал красавицу, по-равнявшись, на ходу перекинул копье из десницы в шуйцу, сбил с ног ударом освобо-дившейся руки в плечо, разъяренную кабаниху встретил копьем. Копье у Мирогостя было с наконечником как лист, длиной четыре вершка - доброе копье, и древко выдержало, а подбежавший Славой добил свинью.
Храаа! Позже все спрашивали себя, почему, когда прорвавшиеся самки с подсвинками уже вереницей бежали через лес, секач-одинец, кормиться обычно выходивший позже всех и в одиночестве, решил, вопреки расчетам здравого ума, выйти на открытое поле. Наверное, кабаны, как люди, способны порождать хоть одного из сотни, да умеющего выйти за рамки закона выживания, а может быть, попросту Боги решили - пора Старому уходить в свою кабанью Валгаллу. Как бы то ни было, щетинистый зверь ростом не менее полутора аршин в холке, до того спокойно выжидавший где-то в стороне, пока стадо прибирало колосящийся хлеб, теперь, ломая кусты, вылетел из чащобы.
В ту же минуту, ни раньше и ни позже, из-за холма появился всадник на рыжем жеребце. Не прикоснувшись к холеной шкуре, в воздухе свистнула-прозвенела нагайка с железными привесками, и умный конь, услышав звук, набирая скорость, бесстрашно по-шел туда, куда направлял его человек, ровно и неподвижно сидевший в седле, держа пику в согнутой руке - навстречу ревущему вепрю. Кларамонда и остальные заворожено смот-рели, как противники сближаются друг с другом. Доскакав, всадник чуть уклонился влево с пути кабана и одним движением руки вогнал четырехгранный клинок под лопатку зверя.
Сдвигая на затылок и набок шапки, стирая со лбов выступивший пот отроки пошли навстречу Пленковичу, который, будто ничего не было, уже стоял на земле - круглое стремя еще болталось в воздухе под брюхом коня. У Кларамонды на башмачок стекала кровь из разбитого колена - ударилась о камень, когда ее отбросил с пути Мирогость. Уз-нав девушку, Чурила вздрогнул, так как не знал, что и она только что подвергала себя опасности охоты, но ничего о том не сказал.
Убитых свиней собирали в одно место, прикидывая, как проще будет довезти на волокушах до замка Чурилы, а секача быстро разделали на куски, в пламени костра став-шие вкусными и мягкими, исходящими густым соком. Сидя рядом с Чурилой, Кларамонда ленивой рукой прошлась по струнам лютни:
-Ворон мой, ворон, темь, да курган, алый костёр у дороги зажгу, ворон мой, во-рон, белый туман залил все травы на берегу, вьётся река тёмной водой - не отыскать до-роги домой!
(Алькор - Ворон мой, ворон)
Луна освещала поле, слабый ветер приятно холодил разгоряченные лица. Отроки прислушивалась к словам песни, а голос Кларамонды, поначалу растягивавший слова, не-спешно набирал силу:
-Ворон мой, ворон, я ввечеру вскрою курган разрыв-травой, ворон мой, ворон, меч заберу, ножны истлели, клинок живой, вьётся река мёртвой водой - не отыскать дороги домой!
Ветер прибавил силы трепетавшим языкам пламени. Кларамонда теперь пела все быстрее и быстрее:
-Ворон мой, ворон, конь вороной, косы расплёл ветер в ночи, ворон мой, ворон, меч за спиной, только полынь в поле горчит, вьётся река тёмной водой - не отыскать дороги домой!
Струны звенели под напряженными пальцами. Будто утомившись, девушка начала сбавлять ритм:
-Ворон мой, ворон, крылья бы мне, но под крылом море огня, ворон мой, ворон - их уже нет... тех, кто ушёл раньше меня, вьётся река мёртвой водой - не отыскать дороги домой!
Сидевший поодаль на камне Бран слегка изменил позу из-за затекшей ноги и тут же в душе обругал себя - Кларамонду можно было слушать, не отвлекая себя ни единым движением. Сейчас она допевала последние строки:
-Ворон мой, ворон, темь, да курган, ворон мой, ворон, белый туман...
Наутро Кларамонда сказала Чуриле:
-Научи меня владеть оружием.
"Эк придумала" - чуть не сказал вслух Чурила, но промолчал.
Они возвращались в усадьбу Чурилы. Кларамонда сидела на спине рыжего перед Чурилой, на этот раз вопреки своему обычаю свесив обе ноги на сторону, а левым плечом прижимаясь к закованной в броню груди боярина. Заметно отставая, за ними тянулись пешие отроки.
-Когда будет сражение - а какое-нибудь сражение непременно будет, - продолжала Кларамонда, - я нипочем в стороне не удержусь. Во мне бесы играют. Так лучше бы мне знать, как держать оружие.
Тогда Чурила повернул коня в весь, где селяне приветствовали его, приподнимая над головой колпаки, и подъехал к неприметной полуземлянке. Прежде чем он успел подать какой-нибудь знак своего появления, дверь со скрипом отворилась, и в темном проеме появилось лицо Марибора.
Обменявшись приветствиями и привязав рыжего к врытому в землю колышку, Чу-рила указал на Кларамонду, которая нутром поняла, что речь пойдет о ней, и теперь стоя-ла с безразличным видом:
-Мудрый, это женщина говорит, что хочет броситься в первую же схватку, около которой она окажется поблизости. Я еще смогу примириться, если ей там сорвут с плеч ее глупую голову, но я не хочу, чтобы чужой меч или топор повредил такую красоту. Скажи, Марибор, если у нее будут шрамы на лице, ты сможешь что-нибудь сделать?
Действительно, Кларамонда обладала тонкими и правильными чертами, что было не всегда заметно из-за растрепанных волос, а также злого и решительного взгляда. Еще в детстве, когда ее только недавно подарили Маргерии, принцесса однажды решила привес-ти в порядок внешний вид Кларамонды; последняя по своему обыкновению оскалила зу-бы, так как в то время еще не привыкла признавать Маргерию своей госпожой, но та в данном случае проявила непреклонность:
-Не может моя служанка ходить с такими волосами; а ну, стой смирно!
-А ты красивая, - не без удивления сказала она потом, глядя на дело своих рук.
Кларамонда не удостоила ответом; в те поры она презирала все, что ее окружало, презирала Званштейнский замок, холмы и леса в округе, непохожие на окрестности ее родного Арелата, разве только поневоле отдавала в душе должное тому обстоятельству, что Маргерия, будучи слабее, дралась с ней всегда сама, никому не позволяя вмешиваться. Но с того дня Кларамонда не противилась, когда госпожа причесывала ее.
Марибор подошел и прикоснулся пальцами к подбородку Кларамонды, которая не пошевелилась, только пристально посмотрела в глаза волхва. Марибор улыбнулся такой улыбкой, какой, наверное, мог бы улыбаться Один или кто-то Ему подобный, так что даже Чуриле стало не по себе.
-Пускай делает что хочет, - сказал старый волхв. - Я, Марой избранный, обещаю тебе - если железо порвет эту кожу, я смогу затянуть так, что никто не заметит шва.
Сказав так, Марибор вернулся в землянку и затворил дверь, а Чурила, в задумчивости, снова посадил Кларамонду на рыжего и поехал в свою усадьбу.
...Даже юношу трудно учить владеть оружием, если он с малых лет не посвящал себя изнурительным воинским упражнениям. Что же говорить о девице? Полагаясь больше на обещание Марибора, Чурила показал Кларамонде несколько приемов, которые она повторяла снова и снова, пока не утомлялась. Удалось подобрать для нее меч, достаточно легкий, чтобы его могла удержать в руке женщина - с длинным и узким клинком, клейменым неведомым знаком, и удобной для пальцев рукоятью.