Выбрать главу

«Кодзики» и «Нихон сёки» содержат немало свидетельств борьбы за овладение прошлым. Вопросы, связанные с созданием «правильной» модели прошлого сохраняли первостепенное значение на протяжении всей японской истории, одним из основных компонентов которой мыслилась генеалогия. В предисловии к «Кодзики» приводятся слова государя Тэмму «Известно Нам, что записи об императорах и о делах бывших, которыми владеют многие дома, расходятся с действительностью, и в них накопилось немало лжи. Если ошибки не будут исправлены сейчас, то истина останется сокрытой навсегда. В истине — основа государства и оплот государя, а потому надлежит привести в порядок записи об императорах и исправить записи о делах бывших, изгоняя ложь и утверждая истину, дабы она стала известна потомкам».

Начальные свитки повествования «Кодзики» и «Нихон сёки» представляют собой рассказ о последовательном появлении на свет синтоистских божеств и их деяний (подр. см. раздел «Мифы и божества»). При этом указываются и их потомки в мире людей, т. е. современная социальная структура предстает как проекция далекого прошлого (мифа). Затем следует описание правлений императоров, включающее генеалогию и деяния как их самих, так и главных царедворцев, получающих право на включение в текст сводов лишь в связи с их вовлеченностью в силовое поле истории правящего дома, являющегося потомком богини солнца Аматэрасу.

Правления «императоров» (на самом деле, это были, разумеется, не «настоящие» императоры, обладавшие неограниченной властью, а вожди или же «государи») охарактеризованы в сводах с различной полнотой. Для некоторых из них приводятся лишь генеалогические данные, являющиеся единственным общим для всех правлений структуроформирующим текст элементом. Некоторые исследователи полагают, что наиболее ранним прототипом сводов послужили генеалогические списки, оглашаемые во время ритуала погребения государя, что должно было обеспечить передачу магической силы предков следующему правителю.

Эпоху создания общегосударственных историй («Кодзики» и «Нихон сёки») с точки зрения текстовой деятельности следует признать как время господства исторического сознания. Практически все имеющиеся в нашем распоряжении нарративные прозаические тексты можно квалифицировать как «исторические», т. е. такие, где хронологическая последовательность является основным структурообразующим принципом. Всякий объект описания рассматривался во временном аспекте, а те явления, которые в историческом свете отразить было невозможно, не становились, как правило, объектом изображения. Общий мыслительный уровень культуры Японии был таков, что основным средством самоидентификации и самоосознания любой общественной группы и движения являлась именно история, а основу языка описания составляла хронология. Показательно, что несмотря на непрерывно увеличивавшееся влияние буддизма, VII–VIII вв. не оставили практически ни одного сколько-нибудь крупного памятника собственно буддийской религиозно-философской мысли. И это несмотря на указанную выше склонность буддизма к активной текстовой деятельности. Буддийские письменные памятники этого времени — это не рассуждения и не комментарии к сутрам, а истории храмов и жития, т. е. истории людей.

Повествование «Кодзики» и «Нихон сёки», точно так же, и тексты последующих официальных хроник (см. «Сёку нихонги» и «Риккокуси»), основное внимание уделяют истории «Центра», главное место в котором принадлежит фигуре императора, который позиционировался в качестве верховного жреца. Хотя хроники из состава «Риккокуси» составлялись на китайском языке, определенное количество наиболее важных императорских указов (в частности, интронизационные указы) были предназначены для устного оглашения и записывались иероглифами в их фонетической функции (см. сэммё). Именно за счет такого устного способа оглашения обеспечивалась их авторитетность и сакральность, ибо в результате ритуала интронизации (см. дайдзёсай) наследный принц становился «живым богом», объектом для поклонения со стороны своих подданных.