— Такого еще не пробовал, — признался Франц.
Посмаковав виски, Альфред продолжил:
— Надо же, как вам повезло с заводиком. А кому он принадлежал?
— Моей бывшей жене. Она переехала жить в Канаду. Мы расстались… заводик перешел мне.
— Понятно. Она еврейка?
— Когда я на ней женился, этот вопрос не был принципиальным. Нас давно ничего не связывает.
— Правильно сделали, что забрали еврейский бизнес, — поддержал Альфред, — достаточно выпили крови у германского народа.
Франц блефовал. Заводик он действительно купил по дешевке у одной еврейской семьи, которой помог через коридор НКВД эмигрировать в Канаду. О приобретении заводика он забыл доложить в Центр. Об этом стало известно из других источников. Тут-то у Франца и начались неприятности…
— Так вы богатый человек, герр Вальтерхофф?
— Пока война, да. Но тратить некуда. Всё по карточкам. Решил вот заняться здоровьем жены.
— Любите её?
Хотя вопрос прозвучал, оба оказались к нему не готовы. Наступила пауза, потребовавшая еще виски. Аделия, оставив их наедине, создала крайне неудобную ситуацию. Раскрыть карты — рискованно, а продолжать играть в тёмную — опасно.
— Она моя жена. Я обязан заботиться о ней.
— А где вы познакомились?
— В Канаде. В Монреале. Она жила на правах бедной родственницы у своей тётки, племянницы знаменитого венского архитектора Вильгельма Шранца.
— Я слышал такую фамилию. Фюрер увлекается архитектурой. Поэтому мы все немного образованны.
— Да. Бедняжка Аделия влачила жалкое существование. На неё было больно смотреть. От жалости до любви, сами знаете, один шаг. Просто так привезти её в Германию я не мог, поэтому предложил выйти замуж.
— Благородный поступок… — Альфреду трудно давался этот разговор. Ревность, недоверие и непонимание накапливались в его сердце.
— Поверьте, Альфред, я не воспользовался её положением, она сама была рада.
— Конечно, — Альфред подлил еще виски в стакан Франца, — а как она оказалась в Канаде?
— Её родители бежали из большевистской России. Отец до революции преподавал архитектуру в Санкт-Петербургском университете. Потом они умерли, а Аделию приютила дальняя родственница.
Альфреду очень хотелось узнать, кем и для кого придумана эта история. Неужели для шпионской деятельности? Но Аделия — агент НКВД? Разве такое возможно? Скорее жертва в чужой игре. Её странные намёки, недомолвки объясняются этим? Выходит, перед Альфредом сидит враг? Советский шпион или предатель?
Франц между тем с наслаждением пил виски мелкими глотками и рассматривал фотографии в фарфоровых рамках, расставленные на каминной плите. Среди них выделялась одна цветная — портрет Альфреда в форме летчика люфтваффе.
— А почему вы не на фронте? — кивнул он головой в сторону этой фотографии.
— Отлетался. При высадке десанта на Крите получил ранение в голову. С тех пор мучаюсь головными болями, головокружениями и внезапными потерями ориентации. — Альфред решил разыгрывать из себя простака, чтобы понять, насколько он интересен Францу.
— Какая жалость. Летать не разрешают?
— Приходится просиживать штаны в Министерстве авиации.
— И слава богу!
— Я бы предпочел быть сейчас на Восточном фронте.
— Каждый должен служить рейху на своем месте. Я вот мыло для фронта варю…
— Вы правы. Сейчас фронт везде. Мы живем в великое время. От каждого из нас зависит судьба будущих поколений.
— Выпьем за великую Германию, — предложил Франц.
Альфред поднял стакан, но не смог скрыть саркастической улыбки.
«Не верит, падла», — отметил про себя Франц и выпил до дна. Виски бархатисто обволакивал не только горло, но и весь организм, наполняя его легким ощущением радости.
— Ульрих рассказывал, что у вас есть конюшня?
— Несколько прекрасных лошадей. Хотите посмотреть?
— С удовольствием…
— Ульрих, — негромко произнес Альфред.
Толстяк появился сразу, словно стоял за дверью и ждал, когда его позовут.
— Покажи гостю наши владения.
Франц встал и, указывая на сервировочный столик, предупредил:
— Надеюсь, потом продолжим? Давно я не пил такой виски.
— Рад. Весь запас в вашем полном распоряжении.
Франц направился вслед за Ульрихом. Как только они вышли из дома, Альфред почти бегом поднялся на второй этаж и нетерпеливо постучал в дверь комнаты Аделии. Она не ответила. Он взялся за ручку, чуть-чуть приоткрыл дверь.
— Аделия?
— Заходи… — тихо ответила она.
Альфред зашел. Она лежала на кровати. На ней был шелковый халатик в мелкие ромашки.