Подошла Халла и села на кровать рядом с госпожой.
— Я всё понимаю, — сказал северянка, — боги не всегда с тобой общаются. Они своевольны — приходят и разговаривают с нами, лишь когда сами того хотят. Но люди это не понимают. Людям нужны предсказания, им плевать на богов. Вот поэтому боги от нас и отворачиваются. Но всё же народ не должен разувериться в тебе, госпожа. Нам надо поддерживать их веру, даже если богам до нас нет никакого дела. Иначе… — лицо северянки помрачнело, — иначе тебя прогонят.
— Понимаю, — произнесла Эстрид.
— Но мы о тебе позаботимся, что бы ни случилось! Главное, не переживай. Мы с Фугли призваны богами, мы не оставим тебя.
Эстрид задумалась.
— Тебе хорошо, — наконец сказала она, — твой муж с тобой в этом мире. А мой — только в мыслях и видениях. Что мне делать теперь? Я едва помню ту, которой я была раньше. Та Эстрид имела желания и чувства, а я — не имею. Я потеряла жизнь, я больше ничего не хочу, мир как в тумане. А Боги меня оставили давно, как и вас. И я знаю, почему. Я была там, Халла: там пусто. Боги пропали. А потому они не говорят ни с кем. Мне кажется, они умерли. Всевидящий тоже умер, а люди продолжают взывать к Нему. Но Его больше нет. Вот это скажи им. Пусть знают. Теперь мы одни. Там — лишь пустота и тьма. Мы все уйдём в пустоту.
Халла долго морщила лоб, осмысляя услышанное.
— Не может быть, — в голосе Халлы прозвучал испуг. — Если боги умерли, что станет с миром, что станет со всеми нами? Мир погрузится в хаос! Но если и правда всё так, как ты говоришь, значит, сбылось древнее пророчество. Оно гласит, что перед концом времён боги умрут от моровой язвы, а потом мир исчезнет в Великой Тьме. Неужели эти времена настали? Неужели боги и наши предки сгинули в пустоте, и нас всех ожидает та же участь? Это страшные вести! Ты уверена в том, что говоришь?
— Я знаю это, Халла. Всё именно так.
Халла скрылась в соседней комнате и долго не появлялась. А когда вернулась, даже при тусклом свете лучины было видно, как побледнело её лицо — теперь это было лицо человека, приговорённого к смерти.
Во второй половине дня Эстрид снова вывели из дома и усадили на стул перед собравшейся толпой. Люди замерли в ожидании. Они молчали, но за молчанием этим пряталось суровое требование дать им ту искру надежды, которая согреет среди засилья бед и страданий. Они знали голод и смерть, эта земля для них была чужой, и пришли они сюда не от хорошей жизни. Эстрид чувствовала их чаяние — оно сидели в человеческих головах и отдавалось эхом в её разуме. Она же собиралась лишить собравшихся последних надежд.
— Боги умерли, — произнесла Эстрид, когда гомон утих. — Там, за гранью, ничего нет. Я была там и вернулась рассказать об этом.
Халла перевела. Взволнованный ропот пронёсся над толпой, люди всполошились. Кто-то махнул рукой и ушёл, но большинство остались, они вопросительно глядели на девушку и наперебой о чём-то спрашивали.
Вперёд вышел седобородый старец в длинных одеждах. Амулетов и прочие побрякушки висели на его шее, руках, голове и позвякивали от каждого движения. Его слова были грозны. Толпа зашумела пуще прежнего, негодование множилось, готовясь выплеснуться в любой миг.
— Он говорит, ты врёшь, — шепнула Халла. — Этот жрец Рьёндарга, одного из великих богов племени храдров — уважаемый человек. Его все слушаются. Боюсь, твои слова вызвали его гнев, он тебе не верит. Лучше нам уйти в дом, пока не стряслось беды.
Халла хотела помочь Эстрид встать, но та тронула служанку обрубком руки и покачала головой.
— Как хочешь, госпожа, — произнесла Халла, а потом на своём языке о чём-то попросила Фугли. Тот скрылся в доме, и вскоре вернулся с топором и щитом.
Толпа не унималась, а жрец только подогревал недовольство: он говорил и говорил, то и дело указывая на Эстрид своим костлявым пальцем с длинным обломанным ногтем. От жреца исходила угроза. Но Эстрид не боялась: страх стал для неё непостижим, он исчез в зубах волков-людоедов, а может, и раньше — в подвале замка Гроадт. Но она чувствовала нависшую опасность. Закончив речь, жрец подошёл совсем близко к девушке и что-то грозно проговорил. Эстрид не поняла ни слова, но неведомым образом она знала, чего он хочет. Жрец требовал испытания, которое всем покажет, на чьей стороне правда. Толпа вторила ему.
Как объяснила Халла, испытание заключалось в том, что Эстрид должна опустить руку в кипящую воду, и если рука не сварится, значит, слова молодой прорицательницы истинны. Халла нервничала.
— В ином случае, они убьют тебя, — проговорила она, бледнея.