Сэр Ньял ушёл, и Ардван, вновь оставшись один, принялся размышлять над тем, что произойдёт с войском, если Железноликий не выживет. Размышления прервал оруженосец, который сообщил о большом совете, созываемом королём сегодня вечером. Ардван немало удивился сему событию, и теперь с нетерпением ждал вечера, мучаясь догадками. Годрик наверняка находился при смерти, и Ардван просто не сомневался, что на совете произойдёт раскол, и священное воинство прекратит своё существование, распавшись на много частей, а следом за ним — и королевство.
Идя на собрания, Ардван ожидал увидеть Железноликого в плачевном состоянии, но когда граф явился под купол разноцветного королевского шатра среди нескольких десятков лордов, он не поверил глазам. Годрик находился в полном здравии и прекрасном самочувствии, будто и не было тяжелейшего ранения. Он, как и прежде, величественно возлежал на подушках, рядом на стульях сидели герцог Фритландский и дастур Бахрам, а вокруг толпились приближённые.
А в дальнем углу шатра стоял юноша. Молодой человек, на вид лет семнадцати, со светлыми вьющимися волосами и едва начавшей пробиваться жидкой бородкой имел такой отрешённый вид, словно мыслями находился далеко-далеко отсюда, юноша не обращал на лордов, набившихся в шатёр, ни малейшего внимания. Своей простоватой одеждой он выделялся из общества благородных, он был среди них чужим, но тем не менее он сидел тут, и ни один граф или герцог не смел ему и слова грубого сказать, хотя многие посматривали с неприязнью и недоумением. Особенно презрительно на юнца косился дастур Бахрам, и Ардван весьма удивился тому, что этот суровый человек, который по слухам даже королём вертит, как хочет, мирился с присутствием столь неприятной для себя персоны, не обладающей ни властью, ни деньгами, ни положением в обществе. Разные ходили слухи об этом парне, но прежде Ардван им не сильно доверял.
— Итак, первым делом должен уведомить вас, мои верные подданные, — объявил Годрик, — что хоть я и был ранен, но стараниями моего нового придворного лекаря полностью исцелён и продолжаю, как и прежде, возглавлять поход. У нас большие потери: погиб мой близкий друг и правая рука — герцог Сноутон, погибли много моих храбрых воинов. Знаю, вам тоже пришлось оплакивать своих сыновей, отцов, друзей и верных слуг. И я скорблю вместе с вами. Но война не закончена. И битва эта не закончена. Мы должны взять холм, и мы его возьмём! Избавим наши земли от еретической заразы раз и навсегда, иное недопустимо. Не сомневайтесь, я вновь поведу вас в бой, если потребуется. Силы противника на исходе, сегодня мы убили много их людей, — затем король обратился к герцогу Фритландскому: — У вас, маршал, есть идеи, как выбить еретиков с холма?
План маршала был следующий. Городское ополчение, ожидавшееся завтра к полудню, а так же коленопреклонённых и кнехтов, что остались без лошадей, герцог Фритландский собирался бросить в атаку на укрепления, точнее, в те бреши, которые имела оборона еретиков. В это время, пока ополчение будет отвлекать основные силы, конные катафракты должны были обойти по лесам лагерь противника, незаметным для него образом, и ударив в тыл, прорваться через ряды обозов к вершине.
— При всём уважении, Ваша Светлость, — возразил граф Снорри, — но какой прок посылать пеших на гору? Эти люди не годятся для войны.
— Именно в них сейчас самый большой прок, — ответил лорд-маршал, — городских не жалко кинуть на укрепления. Более того, я считаю, что армия помимо конницы должна как можно чаще прибегать к использованию обученных пеших солдат. В некоторых случаях их применение больше оправдано, нежели пускать в ход катафрактов. Понимаю, это идёт вразрез со многими устоями, но война порой требует нововведений.
На этом собрание завершилось. Ардан вернулся в шатёр. Из головы никак не выходил странный юноша — новый лекарь короля, которого все считали колдуном. Было в нём что-то не от мира сего, и в то же время чувствовались за ним сила и власть, природу которых граф разгадать.
Завтра предстоял тяжёлый день, завтра измотанные, побитые и уставшие воины снова пойдут на проклятый холм, и лишь Всевидящий знал, скольким суждено пережить очередную атаку. Ардван хотел помолиться, но слова не шли, вместо этого в голове начали бродить нехорошие мысли. Он не понимал, что здесь делает, не понимал, ради чего погибли его лучшие люди. Отчаяние охватило пожилого лорда. Почти все друзья и верные соратники покинули этот бренный мир или помирали от ран. Жертва, которую принёс сегодня Ардван во имя собственного Бога, казалась ужасной. Всевидящий не защитил Своё войско, Всевидящий на уберёг Своих воинов. Слова мобадов оставались только словами — не более.