Феокрит и остальные недовольно косились на друнгария, принявшегося вновь наводить ненавистные всем армейские порядки, но возражать не смели. Бассо вопросительно взглянул на Феокрита — Феокрит знал, что от него ждут. Но один неверный шаг — и не миновать очередной бойни, только теперь между своими. Никому не нужна бойня, никому не нужны новые смерти. Феокрит проглотил обиду: надо потерпеть ещё немного.
— Хорошо, господин друнгарий, — произнёс он, — виноват и готов понести наказание по прибытии в Нэос. Каковы будут дальнейшие приказы?
Глава 35 Эстрид IX
Лесная дорога ползла сквозь тайгу узкой, желтоватой полосой, а по ней колтыхала крытая повозка, запряжённая низкорослой лошадёнкой. Чаща по обе стороны воздвигалась грозным монументом, свысока глядя на путников, что на фоне хвойных великанов казались не более чем насекомыми. Древний лес — бесспорный хозяин этих земель — хранил молчание, для него не имели значения людские невзгоды, которые мимолётными искрами вспыхивали среди зелёной бесконечности и исчезали в пучине времени.
Халла держала поводья. Рядом патлатый Фугли с луком наготове вглядывался в даль. Эстрид пряталась под тентом, закутанная в плащ, а в задней части телеги, свесив ноги, сидел старый воин Тьёрдрих. Точильным камнем он полировал меч. Годы согнули массивную фигуру воина, вплели белые нити в его русую шевелюру и свисающие на грудь, усы. Рядом лежали круглый щит с руническими символами, видавший виды шлем с полумаской, испещрённый вмятинами и царапинами и длинный лук. Дальняя дорога, особенно в этих краях, таила много опасностей, и компания вооружилась до зубов. Проезжая деревни, эта троица дикарей, как их называли катувелланцы, знатно пугала местных, и те, едва завидев три угрюмые диковатые физиономии, прятались по домам.
Безрукая, хрупкая девушка с некогда миловидным, а теперь изуродованным волчьими зубами лицом не вписывалась эту компанию, но именно она и объединяла всех троих, именно ради неё эта компания грубых северян, побросав все свои дела, отправилась в далёкое путешествие. У Эстрид тоже имелось при себе оружие: Меч с навершием в виде головы хищной птицы лежал подле неё. Воина, который забрал клинок, найти не составило труда, и тот вернул оружие сразу же, стоило ему увидеть «безрукую колдунью», как прозвали Эстрид в племени.
— Ума не приложу, госпожа Эстрид, — говорила Халла, — зачем ехать в то проклятое место? Почему не хочешь жить в Кюльбьёрге?
— Оставь её, — медленно проговорил Тьёрдрих, — зачем тебе знать? Какое дело, куда ехать, когда всё закончится одним? Все пути ведут в одну сторону, все судьбы — к одному финалу. И если боги умерли, то и нам не суждено жить вечно, и какое теперь дело, куда мы идём и сколько миль проедем? Важно то, что есть сейчас. Больше ничего нет ни впереди, ни взади, ни вокруг. И не будет. Люди куда-то рвутся, мечутся, тревожатся о завтрашнем дне. Но когда твои дни сочтены, и ты можешь отправиться в пустоту, не пережив этой ночи, становится всё равно до того, что будет потом. Госпожа Эстрид знает, куда её ведёт сила, что осталась от погибших богов. Так пусть она следует своим путём, а старик Тьёрдрих будет точить свой меч и смотреть на дорогу.
Старый воин отличался рассудительным спокойствием, временами перетекающим с безмолвную апатию, выстраданную годами. А ещё он понимал Эстрид, он всегда знал, что у девушки на душе, будто видел её насквозь. Он каждого видел насквозь.
— У меня нет детей, — сказал как-то Тьёрдрих, — младший погиб на войне, старший — на охоте, на среднего боги наслали болезнь, единственная дочь уведена в плен. Ты будешь мне вместо дочери, госпожа Эстрид — старику нужно о ком-то заботиться. Старик Тьёрдрих устал убивать.
Эстрид не возражала. Ей импонировал этот человек, и она доверилась ему, взяв с собой.
Однако, ни с кем Эстрид не чувствовала себя так хорошо, как с Хенгистом, с ним она забывала обо всём, а без него — словно отнималась некая важная часть её, и на этом месте появлялась огромная ненасытная дыра. Он приходил, сидел рядом, держа за руку, которой не было, обнимал. А потом пропадал, и Эстрид, как ни старалась, не могла его удержать. «Вернись ко мне», — говорил Хенгист, я хочу остаться с тобой навеки.
— И всё же путь наш опасен, — сказала Халла, — если мы наткнёмся на людей местного барона, придётся худо.