Молодой целитель задумался, а потом сказал:
— Судя по твоим словам, у него выборочный паралич. Это не самое сложное, что я лечил.
— Уверен, что справишься с недугом?
— Раньше справился бы. Сейчас — не знаю. Надо пробовать.
— И ты готов ехать со мной на север?
— Верно. Собирай людей, отправляемся сегодня же.
— Ты слишком поспешен, юноша. Да и не могу я нарушить клятву.
Монтан встал:
— Ты сам знаешь, что по-настоящему важно, а что продиктовано нелепыми обычаями и страхами. Долго ждать не стану: я отправляюсь в путь сегодня вечером. Если желаешь поехать со мной, придётся поторопиться.
— Ты просто не оставляешь мне выбора.
— Я даю тебе его.
Ардван знал, что этот юноша поставил на ноги тяжело раненного короля. Разные слухи ходили о необычных способностях молодого целителя, который лечил даже тогда, когда все прочие врачи оказывались бессильны. Хрупкая надежда родилась в душе и в мгновение ока овладела разумом пожилого лорда, не оставляя места ни для чего другого.
— Хорошо, — Ардван поднялся с земли. — Едем.
***
Сумерки опустились на землю. В лагере царила суматоха. Солдаты и слуги суетились, получив внезапный приказ сворачивать палатки. Жалкие остатки войска Ардвана готовились возвращаться домой. Но собирался не только Ардван: узнав о готовящемся отъезде, в шатёр к нему явились граф Снорри Белый и раненый в ногу граф Рагенбьёрн и сообщили о намерении покинуть королевское войско.
— Родственникам стоит держаться вместе, — заявил Снорри. — Думаю, тебе понадобится помощь.
— Тоже желаешь нарушить клятву? — усмехнулся Ардван.
— Ни в коем случае. Просто одни клятвы сильнее других.
А вот Тунберт со своими шестью катафрактами наотрез отказался покидать короля. Ардван собственнолично пришёл в палатку барона, не смотря на неприязнь к нему, которая многократно усилилась в последнее время, и они долго беседовали.
— Ты ранен, барон, тебе следует ехать домой и лечиться, — настаивал граф.
— Я не могу покинуть войско, — качал головой Тунберт, — не могу.
— Оставь свои обиды, сейчас не время вспоминать мелкие раздоры. В конце концов, ты тоже поступил по-свински, когда наябедничал про меня апологетам. Похоже, мы квиты, разве нет?
— Не могу, Ваше Сиятельство. Обиды ни при чём — тут иное. Не желаю оказаться среди предателей, коих вешают на деревьях, и быть изгнанным от очей Всевидящего не хочу. Всё, что угодно, только не это.
«Эх барон, барон, ну ты же трус», — подумал Ардван, но вслух ничего не сказал, распрощался и ушёл заниматься приготовлениями.
У Ардвана осталось восемнадцать конных катафрактов и ещё шестеро пеших, которые потеряли лошадей в бою, а так же сотня наёмников и кнехтов. Раненых он уже отправил домой, но рассчитывал нагнать их в ближайшие дни. Зато у обоих Рёнгвальдов имелось почти триста коленопреклонённых и две тысячи воинов-простолюдинов. С их уходом королевское войско теряло значительную силу. Ардвану не хотелось идти с родственниками жены: большая толпа всегда движется медленнее, а он дорожил каждым днём. Да и не чувствовал Ардван себя с ними в безопасности. Но родственники есть родственник — отказать нельзя.
И вот обозы были погружены и готовы к отправке. Ардван и оба Рёнгвальда со своими коленопреклонёнными выехали с места стоянки и теперь в полном боевом облачении двигались через королевский лагерь. Рядом с графами скакал и Монтан на своей тощей кобылке, казавшейся жеребёнком на фоне могучих боевых коней. Уже давно стемнело, и только свет костров и факелов разгонял ночной мрак.
Путь графам преградило множество вооружённых до зубов всадников. В свете факелов поблёскивали шлемы и наконечники копий, а среди разноцветных сюрко различались белые одежды. «Монахи», — понял Ардван. Но были тут не только монахи, тут были и дружинник короля под зелёными знамёнами, и люди с гербами герцога Фритланского, и много кто ещё. Король и дастур Бахрам быстро прознали о предательстве и теперь вместе с несколькими сотнями катафрактов готовились разбить наголову Ардвана и двух Рёнгвальдов.
Оба отряда остановились друг напротив друга, выжидая.
— Похоже, грядёт ещё одно сражение. Последнее, — мрачно произнёс Ардван. — Я совершил ошибку.
— Похоже, кто-то донёс о нашем отъезде, — предположил Снорри, — скорее всего — ваш человек.
— Ерунда, король не слепой, а его подданные — подавно. Когда столько людей снимается с места, трудно не обратить внимание. У меня одного ещё были бы шансы. Но вывести незаметно две тысячи человек — нет. План с самого начала был обречён на провал.