— Новости прискорбны, — Железноликий сложил руки на груди и поудобнее устроился на подушках. — Разумеется, этот вопрос будет поднят на военном совете. Возможно, и у вас есть соображение по поводу того, как предотвратить угрозу?
— Ваше Величество, я хотел бы обратиться к вам с просьбой.
— Пожалуйста, граф, обращайтесь, — живая половина лица короля приняла скучающее выражение.
— Ваше Величество, я и мои люди оказались в сложном положении, — Ардван говорил твёрдо, отчеканивая каждое слово. — Граница королевства под ударом, как и золотодобыча в Восточных горах. На данный момент определённо можно сказать, что все прииски либо уже у неприятеля, либо окажутся у него в скором времени. Мой первоочередной долг, как держателя приграничного домена — всячески препятствовать проникновению врага вглубь королевства, а потому я прошу у Вашего Величества позволения вернуть часть моего войска обратно в Вестмаунт и по возможности вернуться самому.
Придворные снова зашушукались, и Ардван уловил ноты неодобрения в их голосах. Герцог Фритландский наклонился к королю и что-то долго говорил шёпотом. Железноликий внимательно выслушал герцога, кивнул.
— Что ж, граф, ваша храбрость и верность долгу заслуживает похвалы, — произнёс Годрик, — но сейчас я никак не могу пойти на такой шаг; в настоящее время все силы необходимо сосредоточить на юге. Но даю вам слово: как только ересь будет искоренена, я немедленно снаряжу войско против захватчиков.
Дастур Бахрам отвлёкся от созерцания стены и, осуждающе взглянув на Ардвана, важно проговорил глубоким гортанным баритоном:
— Ваше Сиятельство, Всевидящий даёт нам много испытаний, и мы не должны терять веру. Вы сделали правильный выбор, присоединившись к воинству Господа, но нельзя давать волю греховным помыслам. Всевидящий обещает покровительство Своим верным слугам. Знаете, граф Ардван, мне приходилось много слышать о маловерии, которое зреет в северных областях. Слова, сказанные вами, только укрепили меня в мысли, что это действительно так. Вашим людям следует больше времени проводить в молитвах и усерднее слушать слова Истины, дабы обрести веру и смирение. Ведь Всевидящий на то и Всевидящий, что взгляд его окидывает весь мир, а мудрость не знает границ. И нам всем приходится принимать Его мудрость и следовать Его воле.
— Разумеется, — склонил голову Ардван. Надменный, нравоучительный тон задел его за живое, но виду граф не показал, предпочитая с духовными лицами держать ухо востро.
Возвращался в лагерь Ардван в плохом расположении духа. Королевский двор оставил дурной осадок: лживость и напыщенность этого места угнетали, из-за роскошных ширм тянуло разложением.
Ардван продирался на коне сквозь толпу в сопровождении сэра Ньяла и пары дружинников. Армия графа расположилась за стенами Марибурга рядом с войсками других лордов. На улицах царило столпотворение. Людей в столице проживало гораздо больше, чем в Нортбридже. Кто-то говорил о десяти тысячах, кто-то — о пятидесяти. Но так или иначе, за восемь лет Марибург разросся, а вокруг пригородов появилась ещё одна крепостная стена.
Уличный шум мешал сосредоточиться. А подумать следовало о многом.
Не ясно было главное: кто стоит у кормила и по-настоящему правит Катувелланией. Железноликий производил впечатление красиво одетой куклы, которую дёргают за ниточки приближённые. Он очень изменился с тех пор, как Ардван видел его последний раз восемь лет назад. Тогда Годрик был воином, первым среди равных, а сейчас скорее походил на идола в шёлковых тряпках, за которого говорят его жрецы.
Ардван не понаслышке знал герцога Фритландского. Человек этот был достойный и смелый, но в то же время, расчетливый, а потому не приходилось сомневаться в его личной выгоде от похода на юг. Многие утверждали, будто интерес герцога касался земель некого барона Лантольда, который пропал почти двадцать лет назад вместе с сыновьями — по слухам, отправился на север. Барон являлся дальним родственником и вассалом Балдуина Фритландского, но после исчезновения Лантольда земли, что принадлежали ему, подмял под себя герцог Вальдийский — один из двух нынешних предводителей еретиков.
Второй герцог, который имел серьёзное влияние на монарха — это Джавидан Сноутон, владелец обширных территорий на западе, в чьё подданство входили присоединённые восемь лет назад города побережья. Он являлся сенешалем короля, фактически его правой дланью, и о жадности его не слышал только глухой. Разумеется, оба герцога обладали внушительной военной силой: поговаривали, будто каждый привёл с собой по полторы тысячи катафрактов.