Стали стучаться в дома. Колотили в двери и оконные заслонки, что было сил.
— Это сэр Ратхунд — вассал графа Нортбриджского, — кричал коленопреклонённый, долбя навершием меча в запертую дверь трехэтажного дома, — обещаю награду любому, кто пустит меня. Хадугаст бил ногой в соседнюю дверь.
— Казнить их всех надо, — ворчал он, — трусы проклятые! Нос боитесь высунуть? Крысы!
Дверь, в которую ломился сэр Ратхунд, открылась. На пороге показался толстый бюргер с масляной лампой в руке.
— Потише, пожалуйста, сеньоры, прошу в дом, — испуганно проговорил он.
Воины поспешили в узкий проход. Войдя, Хадугаст оказался в тесном, душном помещении. Тут воняло пищевыми отходами, а по углам шуршали крысы. Хозяин, подсвечивая себе лампой, запер дверь на засов и повёл гостей на второй этаж.
Небольшая трапезная тонула во мраке, по центру комнаты располагался стол, а в углу стояла женщина с тремя маленькими детьми, которые дико пялились на вошедших. Плашку с маслом хозяин водрузил на середину стола и предложил воинам присесть на скамьи.
— Прошу прощения, сеньоры, мы не ждали гостей в такой час, — залебезил горожанин. — Для нас ваше посещение — большая честь. Позвольте представиться, я — Карл сын Торольфа, горшечник.
— Что происходит в городе? — прогремел Хадугаст, еще не отойдя от боевого отупления и алкогольного дурмана.
— Простите великодушно, я сам ничего не знаю, — развёл руками Карл-горшечник, — все кричат, будто город взят, мы заперлись и нос на улицу не кажем, да спасёт нас всех Хошедар! Только умоляю, потише. Если это правда, враги не должны нас услышать.
Он приказал жене принести из погреба вино.
Хадугаст, сэр Ратхунд и остальные уселись вокруг стола. В свете лампы Хадугаст смог лучше рассмотреть бойцов. Те представляли собой ужасное зрелище: запыхавшиеся и вспотевшие, со всклокоченными бородами и шевелюрами, обмазанные кровью то ли своей, то ли — противника. У некоторых на лицах распухали кровоточащие раны. Один из наёмников держался за рёбра и кряхтел при каждом движении, его руки окрасились алым, а на одежде расплывалось чёрное пятно. Хадугаст дотронулся до своего лица, по которому текло что-то тёплое. На скуле имелся глубокий, до кости, порез, не замеченный в пылу битвы. Голова раскалывалась: по ней тоже чем-то попали. Одежда была порвана в нескольких местах, а травмированное плечо вновь свербело.
— Сколько мы тут будем сидеть? — спросил Хадугаст.
— Утром посмотрим, — ответил сэр Ратхунд. — Если город захвачен, дела наши плохи.
— Вздор! Как можно захватить город так быстро? Тут полно защитников!
— Эти «защитники», — с подчёркнутым пренебрежением произнёс сэр Ратхунд, — бегут, как испуганные кролики. Никто даже не думает обороняться.
— Что ты ещё знаешь, сукин сын? — взъелся на горшечника Хадугаст. — Брешешь, ведь, по глазам вижу!
— Что вы, сэр! Я и правда мало, что ведаю, я лишь мелкий ремесленник, — залепетал Карл. — Ходили, конечно, слухи, что некоторые наши купцы вступили в сговор с Бадагаром, но зачем им это? Нас же ограбят и убьют! Там же демоны!
— Как?! — взревел Хадугаст. — Предательство в городе?
— Бессмыслица какая-то, — недоумевал сэр Ратхунд. — Какой им в этом прок?
Хадугаст пристально и грозно смотрел на горшечника:
— Ах вы, торгаши — род Вражий! Всё продали! Да и ты, наверное, наградой прельстился, раз нас впустил? Будет тебе награда, благородные слов на ветер не бросают, в отличие от вас, подонков. Никогда не любил торгашей.
Его прервал сэр Ратхунд:
— Благодарю тебя, Карл сын Торольфа за предоставленное убежище. Живы будем — в долгу не останемся. Я верю, что ты человек чести и не продался врагам. Но не мог бы ты подробнее рассказать, какие ходят слухи?
— Разумеется, сэр…
— Ратхунд.
— Сэр Ратхунд, — Карл сел на лавку подле коленопреклонённых и заговорил почти шёпотом, — люди утверждают, будто несколько наших купцов и ремесленников заключили соглашение то ли с тёмными, то ли с Трёхпалым и его мятежниками. Якобы те их не трогают, но взамен получают город. Болтают, будто с ними лично договаривались Годлеф, сын Дария и ещё пара наших богачей. Они боятся потерять имущество, если город возьмут силой.
Солдаты загудели, бурно выражая своё негодование.
— У, скотина, — прорычал Хадугаст, — этот кусок говна мне сразу не понравился. Почему я не выпотрошил его, когда была возможность? Мерзкий торгаш.
— Да, сэр Хадугаст, никто не ожидал удара в спину, — рассудил сэр Ратхунд, — будем верить, что Всевидящий покарает предателей. Когда мы отобьём город, возмездие полной чашей прольётся на головы наших врагов.