— Мне всегда здесь нравилось, — наконец, заговорил сэр Викгер, — хорошее место. Не представляю, что может быть красивее нашего края. Да и с охотой тут — раздолье. Отец не запрещает сервам охотиться в лесах и не требует за это денег. Говорит, дичи много — хватит на всех. Охота помогает людям выживать в трудные времена. Это справедливо, селяне ему благодарны: ни в одной из наших тридцати деревень ещё не было восстаний.
— У вашего отца большое владение, — произнесла Эстрид, дабы хоть как-то поддержать разговор.
— Не очень. Земли много, а людей — раз-два и обчёлся. В основном — тайга и зверьё. В любом случае, достанется всё это моему старшему брату, который ушёл на юг с армией короля. Я тоже хотел поехать, но отец запретил, ведь у меня ещё нет наследника, — сэр Викгер подошёл совсем близко, Эстрид вздрогнула, но отстраниться не решилась, лишь закусила нижнюю губу и уставилась в пол. — А знаешь, мы могли бы поладить. Ты — симпатичная девушка, а я соображаю в хозяйственных вопросах, не зря меня отец поставил управляющим. Да и мечом владею неплохо… Так что можешь не сомневаться, со мной не пропадёшь.
— Я бесплодна, — вдруг выпалила Эстрид.
Сэр Викгер удивлённо взглянул на неё:
— Почему ты так решила?
— Когда меня избили, я была на втором месяце. Я потеряла ребёнка. Не знаю, смогу ли теперь родить. Не знаю, как долго мне осталось жить: боли не отпускают.
— Тебе надо срочно показаться нашему врачу. Он даст лекарство и помолится.
Эстрид на миг показалось, будто в наглом, плотоядном взоре сэра Викгера мелькнуло беспокойство о ней. Она подошла ближе к парапету. Порыв ветра разметал её каштановые волосы, выбивающиеся сухими локонами из-под чёрной накидки, и холодными пальцами пробрался под платье из плотного тёмно-зелёного сукна. Эстрид поёжилась и обхватила руками плечи.
— Мне уже всё равно, — произнесла она. — Если не свершится правосудие, я не смогу жить. У меня ничего нет: ни слуг, ни сервов, ни средств к существованию, я не знаю, что делать с пустой землёй. Да и кому нужна женщина, которая не в состоянии дать наследника?
— Порой происходят чудеса, — заметил сэр Викгер.
— Не происходят. Чудом было бы, если б я умерла в ту ночь, если б убийцы сделали своё дело. Чудеса — в сказках. Жизнь слишком жестока для них.
— Но всё же надо верить…
Сэр Викгер осторожно, будто касаясь хрупкого стекла, взял руку девушки. Эстрид смутилась и невольно сдвинула брови: ей были неприятны его прикосновения.
— Это не имеет значения, — заявил молодой коленопреклонённый. — Ты мне понравилась сразу, как только я увидел тебя там, в заброшенном монастыре. Ребёнка можно усыновить — это обычаями не возбраняется. А та жирная скотина, называющая себя мобадом, обязательно поплатится за свои преступления — даже не сомневайся.
Эстрид обернулась к сэру Викгеру, вперив в него свои большие голубые глаза, в которых бушевала буря эмоций.
— Так убей его! — процедил она сквозь зубы, и в словах этих прозвучало столько ненависти, что сэр Викгер невольно отпрянул.
— Нет, даже не проси, — замотал он головой. — Поверь, будь на то моя воля, я бы не раздумывая сделал это, но убийство без суда считается преступлением. А убийство мобада наложит проклятие на весь мой род. Знаю, отец сомневается в твоих словах, он слишком много слушает этого жирного борова, который твердит, будто ты не в своём уме. Но я всегда тебе верил, я вижу искренность в твоих глазах, и мне плевать, что говорят другие. Однако, если боров не предстанет перед апологетами, перед ними предстану я или отец. Прости. Я бы, не задумываясь, рискнул жизнью, но тут под угрозой честь семьи.
Эстрид отвернулась, стиснув зубы от негодования. Сэр Викгер попытался обнять её за талию, но девушка отстранилась.
— Простите, — вымолвила она, — я… не могу. Я не могу забыть… не держите на меня зла, прошу, — Эстрид выдернула свою руку из его пальцев и, не оборачиваясь, направилась к лестнице быстрыми шажками. Солдаты по-прежнему играли в кости и даже не посмотрели в её сторону.
Сильное волнение охватило Эстрид. Она ушла во внутренний двор и долго бродила там, старательно избегая обитателей замка, что оказалось почти невозможно в замкнутом пространстве, зажатом между толстыми башнями. Хотелось убежать подальше от всех, укрыться под тяжёлым покровом леса, в густых тенях вековых сосен и елей, где нет великой несправедливости, где не достанут едкие уничижительные взгляды. Последнее время Эстрид тянулась к уединению и редко с кем разговаривала, давая местным ещё больше поводов считать её безумной и верить словам насильника.