Наконец, устав, она поднялась в свою комнату, и даже тут не найдя покоя, продолжала ходить из угла в угол. Остановилась у окна и, прислонившись к стене, стала наблюдать за происходящим на улице. И тут её взгляд упал на человека. Это был он — ненавистный мобад Бенруз. Он справлял большую нужду в закоулке между конюшней и донжоном, где располагалось отхожее место.
Эстрид отпрянула от окна. Накатил гнев, губы сжались в тонкую полоску. Взгляд судорожно метнулся по комнате и уцепился за меч Хенгиста, мирно стоявший у стены. И тогда Эстрид решилась. Она не хотела упустить момент. Она схватила оружие и кинулась вниз, чуть не сбив на лестнице толстого повара. Выскочила во двор. Сердце колотилось, желая выломать рёбра, но не от страха оно металось в груди, страха не было — только злоба, яркая, всепоглощающая. Эстрид завернула за угол и глазами встретилась с Бенрузом: он уже закончил свои дела и собирался уходить, но теперь на его пути стояла девушка с мечом в руках.
— Тебе чего надо? — нахмурился мобад. — Отойди, мне некогда с тобой возиться.
Эстрид не двигалась с места.
— Э, слышишь? Ты не в себе что ли? Отойди, говорю.
Но девушка не обратила внимания на его окрик, она вытащила меч из ножен и пошла вперёд.
— Ты чего? Сдурела что ли совсем? — воскликнул мобад и попятился. — Кто-нибудь! Уберите от меня эту сумасшедшую!
Подойдя почти вплотную, Эстрид с силой ткнула остриём клинка в грудь Бенруза. Меч прорезал одежду, но глубже не вошёл; мобад вскрикнул скорее от испуга, нежели от боли, отпрянул и, оступившись, плюхнулся в кучу экскрементов.
— Помогите! — он полз по фекалиям, спасаясь от взбешённой девушки, а Эстрид, поняв свою ошибку, отбросила ножны, взяла меч обеими руками, и хорошенько замахнувшись, обрушила его на недруга. Клинок попал по ноге, и новый вопль огласил двор. Эстрид замахнулась снова.
— Ты что делаешь? — воскликнул повар, прибежавший на крики. — Брось оружие, юная леди, не бери грех на душу!
Эстрид обернулась и выставила меч перед собой:
— Не подходи! — грозно крикнула она. — Я убью его! Порежу, как вонючую свинью.
Повар в испуге попятился, но на шум уже бежали сэр Викгер и два стражника с копьями. Два стальных наконечника тут же уставились в лицо Эстрид. Против солдат, девушка была бессильна. А ненавистный мобад Бенруз, воспользовавшись сумятицей, уполз подальше, весь перемазанный фекалиями.
— Брось меч, Эстрид! — строго проговорил сэр Викгер. — Себе же сделаешь хуже, — он медленно шёл вперёд, пока клинок не упёрся ему в грудь, — пожалуйста, отдай оружие.
Он протянул руку, осторожно разжал её пальцы и взял меч, а Эстрид так и застыла, буравя землю взглядом полным слёз, понимая, что враг ушёл от расплаты, и она не в силах ничего с этим поделать. А к месту происшествия стекались люди, и вскоре весь замок собрался вокруг бедной девушки. Слуги перешёптывались, дамы кидали на неё испуганные взгляды. Сэр Хаголд смотрел с мрачным упрёком.
— Посадить под замок! — велел он. — Чтоб ничего больше не натворила.
— Демоны вселились в несчастную, — качал головой мобад Харан, — ох, предчувствовал же неладное, давно предчувствовал. Я должен прочесть молитву и окропить леди Эстрид водой из святой чаши. Не знаю, поможет ли: сильный враг засел в этом хрупком тельце.
Солдаты взяли девушку под руки и потащили к башне. Она чувствовала на себе цепкие взгляды толпы и хотела только одного: поскорее скрыться от вездесущих человеческих глаз. Её отвели в подвал и заперли в ржавой клетке, где ещё совсем недавно сидел насильник. Ключ в замке щёлкнул, солдаты удалились, оставив Эстрид во мраке подземелья, наедине с жёлтым бельмом фонаря, что последним лучом боли освещал её жизнь.
Вскоре в сопровождении солдат явился мобад Харан с позолоченной чашей. Он выполнил некоторые ритуалы, зачитал несколько цитат из Книги Истины, а потом ушёл — это происходило как в тумане. Погружаясь в болото скорби, Эстрид уже не обращала внимания ни на что вокруг. Когда Харан ушёл, она села на матрас и неподвижно уставилась в одну точку.
— Почему? — шептала она. — За что ты меня так ненавидишь, Господи. За что? Будь ты проклят. Будь проклят этот мир, созданный Тобой. Будь проклята воля Твоя. Будь проклято всё!