Одинокий дозорный и глядел вдаль. Это был молодой солдат, отличавшийся хорошим зрением. Увидев пред собой Хадугаста, он поприветствовал его.
— Что видно? Катафракты атаковали лагерь? — Хадугаст подошёл к парапету, осматривая холмы на юге в надежде разглядеть отряд, явившийся из Хирдсбурга.
— Сэр Хадугаст, новостей нет, — солдат замотал головой и развёл руками, — наверное, они решили не нападать. Всадники уехал обратно вон по той дороге.
— Что за глупость? — Хадугаст продолжал осматривать местность, всё больше понимая, что парень прав.
Нортбридж по-прежнему сжимало плотное кольцо военных лагерей, раскинувшихся на холмах, а дым костров поднимался к небу — дурной знак для осаждённых. В округе царило спокойствие, звуки битвы не доносились до слуха Хадугаст, со вчерашнего дня вообще ничего не поменялось, будто катафракты и не приезжали вовсе.
— Да чтоб тебя! — Хадугаст ударил кулаком по стене, развернулся и зашагал вниз.
Глава 23 Берт VI
Из маленького застеклённого окна струился слабый свет, с трудом разгонявший полумрак помещения. Берт лежал в тесной комнатушке за занавеской, мучаясь от последствий зверских побоев. Прошло три дня, а к своему лицу он до сих пор не мог прикоснуться. Изнывали рёбра и живот, тело покрывали сине-коричневые пятна кровоподтёков.
Он много спал эти дни. Пару раз пытался подняться, но безрезультатно: слишком тяжело и болезненно это было. Тут кормили, а ещё поили какими-то отварами, противными и горькими.
— Ну и отделали же тебя, как цел остался, не разумею, — часто повторял рослый, глуповатого вида бородатый мужик, живший здесь в качестве раба и ночевавший на соседней койке. Это был первый человек в доме, с которым Берт познакомился, звали его Гвидо. Гвидо говорил по-катувеллански, хоть и с акцентом, и как только появились силы шевелить языком, Берт сразу же попытался разузнать у него, где находится.
— В горах, — сообщил тот, — деревня народа йруайу, как они себя называют, ну или, по-нашему, серомордые.
— Меня тоже сделают рабом, как тебя?
— Без понятия. Меня купили на невольничьем рынке. Попался я как-то разбойникам — вот, продали. Вообще, я от лорда бежал, искал лучшей жизни, а очутился… — Гвидо усмехнулся, — в рабстве. Впрочем, тут неплохо. Живу, почти как свободный. Даже тесак разрешают носить. Да сеньор со мной хуже обращался, чем эти люди. А старик Йэрйан зачем тебя приволок, не разумею.
— Чего не сбежишь? — удивился Берт.
— А зачем? Бежать-то некуда: горы вокруг, одному, без лошади, без еды, не перейти. Да и нет теперь у меня дома, как и у тебя. Ты — беглый и я — беглый. Нас там уже не ждут. А здесь, на севере, путнику уготована одна судьба: бандиты поймают и продадут. Десять лет уже горбачусь на Йэрйана, похоже, теперь мой дом тут.
Старик Йэрйан — так Гвидо называл высокого, худощавого мужчину, который привёз Берта — являлся хозяином этого дома, здесь жил он сам, его семья и слуги.
А ещё тут была девушка — высокая, с тонкими, грубоватыми чертами лица и длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу. Носила она, как Берту поначалу подумалось, мужской наряд: заправленные в сапоги широкие штаны и кожаный жилет поверх рубахи. Позже он узнал, что женщины тёмных часто предпочитают одежду, похожую на мужскую, ибо наравне с мужчинами ездят верхом, охотятся и даже воюют. Звали девушку Лийлнэ. Она хорошо изъяснялась по-катувеллански, почти без акцента, именно она чаще всего приносила еду и лекарства, хотя порой это делала жена старика Йэрйана — Ин, степенная женщина средних лет с горделивым взглядом тёмно-жёлтых глаз. Реже заботу о больном поручали Гвидо или другому слуге Йэрйана — весёлому толстяку Артрйу. Этот тёмный был болтлив, как стая сорок, вот только Берт не понимал ни слова, поскольку Артрйу не знал катувелланского. Как объяснил Гвидо, Артрйу не являлся рабом — он трудился на мельнице и помогал по хозяйству, и получал за это жалование.
Берт подметил, что тёмные отличались от людей сухопарым телосложением и более длинным торсом. Поначалу они казались нескладными, но к их виду молодой охотник привык быстро, как привык и к жёлтым, слегка раскосым глазам на сером лице. Теперь эти физиономии не вызывали такого испуга, как в первый раз, когда он увидел старика Йрйана. Но больше всего Берт удивился той доброте, которую проявляли к нему тёмные. Они совсем не походили на кровожадных демонов, что носились по дорогам смертоносным смерчем, жгли крепости и вырезали поселения, демонов, что представлялись любому катувелланцу при одном только упоминании тёмных. Это были люди. Обычные люди, жившие мирной жизнью среди горных кряжей и занимавшиеся обычными для каждого человека делами.