— Дик, — президент поморщился, — не надо мне хвастаться тем, что я и без тебя знаю. Что произошло потом?
— Потом? — машинально переспросил министр обороны, испытывая сильнейшее желание оказаться где угодно, только не там, где он был сейчас. — Потом?
— Да, черт возьми, ПОТОМ.
— Потом… сервер World War III Online упал.
— Что?! — президент побагровел.
— Вернее, — речь давалась министру все с большим трудом, — вернее, его уронили.
Всенародно избранный президент США взвизгнул и метнул подвернувшееся под руку мраморное пресс-папье в дверь. Из-за нее тут же появилось обеспокоенное лицо бодигарда:
— Да, сэр?
— Пошел вон, кретин! — было ему ответом.
— Да, сэр! — Секьюрити браво щелкнул каблуками и захлопнул дверь.
Несколько успокоившийся президент откинулся в кресле назад и устало закрыл глаза. Желчно обронил:
— Сотни тысяч часов работы миллионов людей, миллиарды долларов налогоплательщиков. И это не считая моих нервов. Все вылетает в трубу, потому что кто-то уронил сервер. Кто?
— Кто-то из русских хакеров, полагаю, — пожал плечами министр. — Должно быть один из этих непримиримых.
— Из каких «из этих»? — Президент приоткрыл один глаз.
— Из тех, что вечно допекают ваш блог комментами «fpezdy Pindostan».
— А что русское правительство? — Президент открыл второй глаз.
— Оно извиняется за то, что ввиду случившегося форсмажора не смогло совершить запланированную и уже нами проплаченную акцию коллективного предательства.
Президент уставился на камин. Пожевал губами:
— Полагаю, требовать с них деньги обратно бесполезно?
— Я бы сказал — нежелательно, — уточнил министр обороны. — Не дай бог, это пробудит в них патриотические чувства.
— Господи Иисусе! — Президент схватился за голову. — Какого черта мы вообще подписали ту конвенцию о замене реальных войн виртуальными? Да-да, я помню, — президент отмахнулся от уже было раскрывшего рот министра, — я помню эти кризисные 2010-е и ту речь Обамы в ООН о сумасшедших экономических перспективах в связи с возможностью всемирного роспуска вооруженных сил. Я все это, Дик, помню. И понимаю. Чего я не понимаю, так это того, почему мы согласились еще и на сохранение системы ядерного сдерживания?
— Это тоже тогда показалось потрясающе выгодным, — с постным лицом сообщил министр. — Взять и избавиться от всего оружия массового поражения, кроме подключенных к системе дистанционного подрыва двух атомных бомб…
— Угу, — перебил президент. — Двух. Одной нашей и одной русской. Причем, заметь — вторую я вижу ежедневно, — президент ткнул пальцем в то, что большинство посетителей Овального кабинета принимало за ржавую нефтяную бочку. — А вот первую… Дик, ответь мне на простой вопрос. Где, мать ее, наша бомба? Где она пропадает уже восьмой год подряд? Почему она все еще не в Кремле?!
— Я каждый день запрашиваю русских об этом.
— И что они отвечают?
— Минуточку, сэр. — Министр обороны надел очки и зашелестел бумагами в бюваре. — О, вот. Нашел. Опуская дипломатические реверансы, цитирую главное: «Ona zastriala na rastamozhke…»
Снег на Рождество выдался матерый, хрусткий — загляденье, а не снег!
Горожане важно фланировали по Невскому, красуясь новомодными парижскими нарядами и степенно раскланиваясь со знакомыми. Детвора на Васильевской стрелке споро лепила пятиаршинную снежную бабу. Торчащие за колонной Фондовой биржи городовые сонно взирали на эту стройку, время от времени теребя заиндевевшие усы. За Ростральными колоннами громыхал чем-то дворник и матерно мечтал вслух о горячем сбитне.
Одним словом, над столицей империи витало некое всеобщее умиротворение, что так любит снисходить на русские города в канун длинных праздников.
Тем же временем мимо громадных витрин магазина братьев Елисеевых, что на Невском проспекте, деловито прошагали двое. Судя по внешнему виду — офицеры.
Собственно, ничего не мешало им взять авто, но предмет их беседы был слишком приватен, чтобы обсуждать его под назойливое тарахтение мотора.
— Итак, Саша?..
— Ваш картель удостоился отклика, мой друг, — моложавый штабс-капитан хмыкнул.
— Слава тебе, Господи! — Высокий и статный поручик истово перекрестился на купол Казанского собора, как раз вынырнувшего из-за крыш.
— Несомненно, mon vieux, несомненно. Князь Голицын, вызвавшийся быть секундантом вашего противника, изволил известить меня. Вызов принят.
— Что еще?
— Поединок состоится в соответствии с кондициями дуэльного кодекса Дурасова-младшего. Завтра нас будут ждать в два часа пополудни на Черной речке в известном вам месте.
— Великолепно. И вдвойне великолепно, что вы, Саша, оказали мне честь согласиться взять на себя обязанности моего секунданта в этом щекотливом деле.
— Пустое, Мишель, пустое.
— Но позвольте, — поручик внезапно остановился как вкопанный. — Вы же мне не сказали главного — какое орудие избрал наш bouffon для отправления правосудия?
Штабс не успел ответить. На Заячьем острове гулко бабахнула сигнальная пушка, сорвав с карнизов домов тучи галдящих ворон. Переждав их возмущенный грай, секундант в задумчивости поправил и без того ладно сидевшую фуражку:
— Видите ли, Мишель, ваш противник выбрал старинный, почти антикварный образец.
— Et pourquoi pas? — Поручик обнажил в ехидной усмешке ровные белоснежнейшие зубы. — Он имеет на это право.
— Гм… Ей-ей, я бы на вашем месте не был столь самоуверен, — штабс с нескрываемым осуждением посмотрел на своего принципала.
— Саша!.. — Поручик выпятил нижнюю челюсть и подбоченился. — Да будет вам известно, что в полку никто лучше меня не управляется с клинком или пистолетом!
Штабс-капитан в ответ только тяжело вздохнул.
Вечер следующего дня оказался полон мрачности, которую не в силах был победить даже яркий свет электрической лампы.
— Diable! — Поручик одним махом влил в себя остатки шустовского коньяка и швырнул опустевший хрусталь в сервант.
Сидевший тут же рядом штабс-капитан досадливо поморщился от звука разлетающегося на мелкие осколки стекла, но промолчал.
— Diable! — повторил поручик уже чуть тише. — Кто мог подумать, что в самый решительный момент я вывихну себе палец?!
— Да, Мишель, жать вам следовало бы того… Поаккуратнее.
— Но эмоции, Саша, эмоции! Вы же знаете, как это бывает…
— Я даже знаю, чем это заканчивается, — отрезал штабс, которому надоело мальчишество товарища. — Это заканчивается позорным проигрышем.
От слова «позорным» щеки поручика вспыхнули. Однако он нашел в себе достаточно выдержки, чтобы смолчать. Не хватало еще в запале оскорбить своего же секунданта!.. Чтобы отвлечься, поручик принялся баюкать перетянутый эластичным бинтом указательный палец правой руки.
— Больно? — наконец участливо спросил штабс-капитан.
— Стыдно, — после полуминутной паузы признался поручик.
— И правильно, что стыдно, — сделал вывод штабс. — Мне бы тоже было стыдно, если бы в самом начале поединка я с кличем «Получай, подлец!» разнес бы ударом пальца мышку в щепки.
Поручик еще больше нахохлился и почти утонул в своем кресле. Потом не удержался и буркнул:
— Черт бы побрал этого Дурасова-младшего с его дуэльным кодексом. Черт бы побрал «Maus» этого фанфарона и мой ИС-7. Черт бы побрал этот допотопный «World of Tanks»!
Штабс-капитан машинально кивнул, отворачиваясь к окну. Прислушался. За оледеневшим стеклом явственно жужжали движки антигравов и тихо кружился снег зимы 2108 года.