Они отпустили вёсла и поднялись, широко расставив ноги от борта к борту. Другие лодки тоже приостановили бег по воде. Оклики покатились от одного судёнышка к другому. Все смотрели в одну сторону. Лес над обрывистым берегом, который они только что покинули, точно ожил. Из него, утреннего, серого, мрачного, тенями выходили казаки. Соловей и Вороной до рези в глазах всматривались в эту зловещую картину. Смотрели и улыбались. Казаки были вооружены пищалями и саблями. Иной держал две пищали сразу. До поросшего зеленью края им оставалось всего несколько шагов. Вторые пищали казаки укладывали у ног, а сами уже тянулись к краю обрыва…
Две с половиной сотни ногайцев были готовы к походу.
– Идём вдоль берега, – сказал своим сотникам Нарыс-Урум.
И тут смертельная опасность волной ударила по ногайцам. Так бьёт в лицо путника порыв ледяного ветра. Нарыс-Урум поднял голову к обрывистому берегу, поросшему зеленью, подняли головы на тревожный шум и другие степняки. На них сверху, вдоль всего берега, глядели бородатые физиономии разбойников, и зорко сверху вниз смотрели пищали – чёрные жерла стволов. Гнев и ужас отразились в глазах ногайцев.
– Вот и конец твой пришёл, сучий сын, – легко бросил один из бравых казаков Нарыс-Уруму. – Чёртово отродье!..
Этого казака ногаец рассмотрел хорошо! В глаза начальнику конницы глядел загорелый бородатый детина – злой и весёлый, одетый, точно князь, в лёгкий изумрудный парчовый кафтан и алую шапку, с огромной золотой серьгой в ухе. Смерть свою увидел в этом человеке сын привольных каспийских степей!..
– Шайтан! – хватаясь за рукоять кривой сабли, только и успел хрипло выкрикнуть Нарыс-Урум.
Выстрелом из пищали командиру ногайской конницы снесло пол-лица. К бою степняки готовы не были: слишком неожиданной вышла роковая встреча! Более сотни прицельных выстрелов прогремели почти одновременно, уложив ровно столько же врагов. Отбросив первые ружья, казаки подняли вторые – и уже через считаные секунды вновь задымились фитили. Казаки подбивали мечущихся вдоль берега ногайцев так, как охотник бьёт куропаток. Степняки хватались за луки и мечи, но падали, отброшенные выстрелами, в воду. А разбойники искали новые жертвы. Это была настоящая бойня. Кровавая, безжалостная, справедливая! После огневой атаки на песчаном волжском берегу осталось не более полусотни ногайцев, разом потерявших волю к борьбе. Кровь убитых и смертельно раненных растекалась по воде, спокойный прибой подхватывал её и выплёскивал на берег. Ногайцы и готовы были сдаться, но куда там! Вытаскивая из ножен кривые сабли и длинные черкесские ножи, казаки уже прыгали на песок, чтобы устроить долгожданную лютую резню…
Левый берег вздрогнул от отдалённой пальбы. Эхо выстрелов неслось через Волгу. Все – и русские воины, и ногайцы, и бухарцы – бросились к берегу. Всем было ясно: за том берегу засада! Там идёт бой! Но поскольку палили ружья, да палили на всю проснувшуюся реку, а у ногайцев ружей не было, то становилось ясно: казаки! Дождались своего часа! Подстерегли добычу!..
– Неужто перехитрили? – сжимая рукоять сабли, шептал Василий Пелепелицын. – Обошли, разбойники… Где Стёпка? – завертел головой посол. – Где, сучий сын?! Он же всё знал!
Но паренька и след простыл. Смертельно бледный, командир бухарского каравана мял пухлые кулаки и, кажется, готов был упасть на колени и разреветься. Но что он терял в случае беды? Добро! А вот сыну боярскому Василию Пелепелицыну будущее виделось совсем худым. Для него, русского посла, это была катастрофа. Всё рушилось – все его посольские планы! И все надежды русского царя на большой мир с Ногайской Ордой! Долгожданный, необходимый, спасительный мир! Ногайцы должны были оставаться неприкосновенны!
А что теперь? Всё шло прахом, всё…
Все теперь стояли вдоль берега и смотрели за реку. Даже постовые сбежались к обрыву. Чего теперь уже терять? Остатки ногайцев, обступившие Хасим-бека, рычали от бессилия и злобы. А сам Хасим-бек то и дело с ненавистью поглядывал на Пелепелицына:
– Ну что, сын боярский, сдержал ты своё слово?!
Ответа у Василия Пелепелицына не было. Не сдержал он слова! Обманул! Не от лукавства – от недоумия!
– Надо, надо мне было с ними плыть! – только и твердил посол. – Ой как надо было!
– Тогда и тебя, Василий Степанович, положили бы вместе с нехристями, – ответил ему ординарец. – Можешь даже не сомневаться…
Но оказалось, что худшее было еще впереди.
– Василий Степанович! – окликнул командира один из его ратников. – Сзади! Засада! Господи Боже!