Два казака обошли его с двух сторон. Поверженный бухарец хрипел и захлёбывался кровью.
– Молодец, хлопчик! – весело крикнул один из казаков. – В горло борову попал – не попортил кафтан-то! Не продырявил!
В предсмертной агонии враг всё ещё вздрагивал всей своей тяжёлой тушей.
– Да я теперича, коли Богдан позволит, одену и не сниму его более! – откликнулся второй. – Красив он! А кровь его хазаре, кто ещё жив, отмоют!
Казак в дорогом камзоле, назвавшийся атаманом Богданом Барбошей, вышел вперёд. Он поставил ногу на одного из убитых бухарцев.
– Ну а этот кто таков? – кивнул он на Хасим-бека, стоявшего у обрыва в окружении своих людей, готовых в любую минуту вступить в схватку и погибнуть за своего командира. – Глаз узкий, злой, недобрый! – Казачий атаман колко смотрел на Хасим-бека. – Шея так и просится под казацкую саблю! – он кивнул и на остальных ногайцев. – Как и всей этой нечисти. И не вижу я, почему мне не сделать так, как сердце моё велит…
Жестоки были казаки, оттого их и боялись. Но не более жестоки, чем ногайцы! Те не церемонились с русскими, казаки платили им той же монетой. Так же цинично, с тем же расчётом. Одним словом, око за око, зуб за зуб. У степняка совести нет, знали казаки, раскаяние ему неведомо. Кто сильнее, тот и победил. Даже не так: кто хитрее, ловчее, коварнее! Кочевым народам, вышедшим из монгольских степей, никогда не было присуще благородство. Это повелось ещё с Чингисхана. А как они воевали? Нападут на неприятеля и бросятся назад, точно испугались. Русские витязи за ними. А степнякам только этого и надобно! Затянут обманом на свою территорию, а потом со всех сторон бросятся тучами и перебьют куда более малого числом противника. Казаки платили степнякам той же монетой. Ничего не стеснялись!
С волками жить – по-волчьи выть!
– Перед тобой посол князя Уруса – Хасим-бек, я его в Москву везу, – сказал Пелепелицын. – И за него перед царём головой отвечаю. Захочешь убить его – убей и меня.
– Посол, говоришь? – Казак запустил руку в перстнях в широкую смоляную бороду. – Да зачем же мне посла убивать? Посол о мире хлопочет! Нет, посла я жизни лишать не стану. Разве я лиходей какой-нибудь? – Он оглянулся на своих казаков, и те весело заржали. – Тем паче, что его русский царь ждёт. А я такой же слуга русскому царю, как и ты, сын боярский. И потом, меня и ребят моих караван интересует. Тебе – посол, мне – шелка и парча.
– А если я тебе скажу, что вырезав ногайцев на той стороне Волги, ты всех ногайцев с государем рассорил, – грозно сказал Пелепелицын. – И что государь тебе этого не простит! Что на это скажешь, Богдан?
– Скажу, что ты не прав! Мне государь всё простит! Это я с Иваном Кольцо, другом моим закадычным, два года назад Сарайчик сжёг. Вот почему черти приумолкли! Оглядываться стали даже в своих степях! Так что за пару сотен ногайцев простит меня царь. Посол-то вон – жив-живёхонек! За что пусть тебя поблагодарит. Если бы не ты, боярский сын, живьём бы его в землю зарыл, – взгляд атамана метнул лютый гнев. – Как они наших казаков зарывают! Сейчас Иван приплывёт, он и расскажет, как на той стороне было! Всё ли ладно вышло. А мы пока пир готовить будем…
Василий Пелепелицын смотрел с обрывистого берега на приближавшуюся флотилию. В лодках, ранним утром отвозивших на ту сторону ногайцев, теперь плыли казаки, устроившие засаду. Победители возвращались! Впереди шла лодка второго атамана. Вот рыбацкие судёнышки стали врезаться носами друг за другом в прибрежный песок. Какими же хозяевами казаки ступали на песчаный берег! Шумно смеялись, всё ещё переживая жестокую схватку.
– Вот он, их атаман Иван Кольцо, – держа руку на рукояти меча, сказал вставший рядом с Пелепелицыным ординарец. – Царёвыми слугами себя возомнили! Перевешать бы их всех вместе с ногайцами! Натерпится ещё наш царь от этих лиходеев!
– Ты свою шею побереги, умник, – усмехнулся посол. – Пока что мы в их власти. Одна радость, что теперь они союзники наши. А прежде и с нами церемониться не стали бы. Но в этот раз они оплошали…
Рассмотрев атамана Ивана Кольцо, вокруг которого бурлила ватага, Пелепелицын повернулся и двинулся к своим. Поспешил за ним и ординарец. Коли выжили в очередной раз, им пора было собираться в дорогу. Но с чем они поедут – вот вопрос! Ногайцы Хасим-бека были связаны и сидели смирно в стороне – ждали своей судьбы. На кострах казаки варили конину с пшеном. Бухарская прислуга, что осталась жива, копала могилы для побитых торговцев и ожидала своей участи.