— И верно,— признала Сельма.— Я и забыла.
Она выпрямилась, потянулась и побежала к морю.
Корсон подумал вслух:
— А кто займется Вераном?
— Ты,— ответил Кид.
— Я не могу воевать с ним. Не могу даже строить никаких планов против него.
— Ошейник!
В сознании Корсона появилась искорка надежды:
— Вы можете помочь мне от него избавиться?
— Нет,— ответил Кид.— Мы не можем. Веран родился в нашем будущем. Его технология превосходит нашу.
— Значит,— подытожил Корсон,— выхода нет.
— Выход есть. Иначе бы ты там не оказался. Существует по крайней мере одна линия вероятности — креола — на которой ты довел план до конца. Не знаю, понимаешь ли ты всю запутанность ситуации, но твое будущее зависит только от тебя, Корсон, в буквальном значении этого слова.
— У меня такое впечатление, что это я от него завишу.
— Это другой способ сказать тоже самое. Долгое время люди размышляли над проблемой непрерывности существования. Будет ли человек, пробуждаясь, тем же самым, что засыпал? Не является ли сон абсолютным перерывом в непрерывности существования? И почему некоторые мысли, некоторые воспоминания полностью исчезают из сознания, чтобы появиться когда-либо позже. Имеем ли мы дело с единством или наложением существований? Однажды кто-то откроет правду. С момента своего появления теми же словами мы задаем почти те же самые вопросы. Сколько вероятностных факторов наложились друг на друга? Что соединяет прошлое, настоящее и будущее каждого живого существа? Порождает ли детство зрелость или детство выковывается зрелостью? Мы не знаем природы нашей экзистенции, Корсон, но мы должны жить, пользуясь тем, чем располагаем.
Вернулась Сельма, вся покрытая капельками воды.
— Тебе надо выспаться, Корсон,— сказал Кид.— Ты устал Пусть тебе приснится твое будущее.
— Попробую,— согласился Корсон.— Обещаю вам, что попробую.
И растянулся на песке.
Неожиданно он ощутил чье-то присутствие рядом. Открыл глаза и тут же закрыл их, ослепленный высоко стоящим солнцем. Он повернулся на бок и попытался заснуть снова. Но в этом ему мешали два настырных звука: протяжные вздохи моря и шелест легкого дыхания. Он вновь открыл глаза и увидел на уровне своей щеки песок, один песок вокруг, из которого ветер возводил крохотные барханы и тут же разрушал их. Он окончательно проснулся и сел. Рядом с ним дремала молодая женщина.
— Антонелла,— произнес он.
Одета она была в короткую красную тунику.
— Жорж Корсон,— сказала она тоном, в котором слышалось недоверие.
Он обвел глазами пляж. Кид, Сельма и вторая женщина исчезли. Антонелла поднялась и отошла на несколько шагов,
словно смущенная фактом, что он поймал ее на подглядывании.
— Ты меня знаешь?
— Никогда вас не видела, но много слышала. Это вы должны спасти Урию.
Он более внимательно посмотрел на нее. Она была одета в то время, как те ходили обнаженными. Вне сомнения, она прибыла из другой эпохи, где касающиеся одежды обычаи еще не достигли простоты членов Совета. Она была моложе, чем Антонелла из воспоминаний, намного моложе, почти ребенок. Он понятия не имел, сколько лет прошло между двумя их встречами. Для него эти годы сократились до нескольких месяцев. Он в точности вспомнил сейчас ту Антонеллу. Странно встретить кого-то, с кем было пережито столько приключений, когда человек этот о них еще понятия не имеет. Ему показалось, что он оказался вместе с человеком, страдающим провалами памяти.
— Вы воевали?— спросила она с ноткой неуверенности и в то же время с интересом.
— Да,— ответил Корсон.— Это было неприятно.
Она заколебалась.
— Я хочу спросить... но не знаю, можно ли...
— Можно.
Теперь она покраснела.
— Вы кого-нибудь убили, мистер Корсон?
«Что за детство? Глупая девчонка!»
— Нет,— ответил он.— Я был чем-то вроде инженера. Я никогда никого не задушил, никому собственноручно не перерезал горло, если это ты хочешь знать
— Я была в этом уверена.
Казалось, она была довольна.
— Но я нажимал кнопки,— жестоко добавил Корсон.
Она не поняла.
— Сигарету хотите?— спросила она, извлекая пачку из складок туники. Пачку он узнал.
— Это табак, не какой-нибудь синтетик,— настаивала она.
— В самом деле нет. Я перестал курить.
— Как и все здесь. Одна я осталась со своим пороком.
Но тоже отложила пачку в сторону.
«Как я мог любить ее?— поразился Корсон.— Она кажется мне такой поверхностной, такой пустышкой. Дело времени и, возможно, обстоятельств. Когда я начал любить ее?» — Он покопался в памяти и подробности их совместных приключений всплыли на поверхность вроде пузырьков болотного газа, вырывающегося из трясины. Аэростат, попытка вербовки, планета — мавзолей, бегство, краткое пребывание в лагере Верана.