Интересно, что Антонелла, казалось, осталась в стороне. Еще больше, чем Корсон, она играла роль приглашенного гостя. Вся троица не выделяла ее из группы, и даже поддерживала с ней демонстративно-дружеские отношения, но она была не в их стиле. Она не обладала ни пикантной непредсказуемостью Сельмы, ни несколько абстрактной рассудительностью Аны. Была она всего-навсего, молоденькой девушкой, кружащей вокруг Корсона, словно пчела возле корки с медом. Она находилась в его обществе меньше, чем две остальные женщины, но тут Корсон отдавал ей должное — не проявляла по этому породу никакого неудовольствия. Почти неуловимую, но существенную дистанцию между ней и остальной троицей Корсон приписывал ее меньшему жизненному опыту, более ограниченной образованности и факту ее прибытия .из иной эпохи. Из какой — об этом он никогда не спрашивал, из-за отсутствия точки отсчета ответ был бы лишен для него смысла. В любом случае, когда он расспрашивал ее о том, чем она занималась раньше, Антонелла отделывалась общими фразами. Казалось, у нее не было воспоминаний, которые заслуживали бы внимания. Какое-то время он пытался понять, почему в будущем, когда они встретятся во второй раз, она ничего ему не скажет, или не сказала, с его точки зрения — о Киде, Сельме, Ане, об этом спокойном существовании на пляже. Ответ был труден. Может быть, она опасалась временных изменений. Или, попросту, не имела никаких причин, чтобы сделать это. В ту пору Кид, Сельма и Ана были для него ничего не значащими именами.
Но сейчас они стали настоящими друзьями. Он не мог припомнить, чтобы в прошлом проникался такой симпатией к кому-либо из людей. Особенно он любил вечера, когда они потягивали вино и обменивались мыслями. Тогда ему начинало казаться, что все трудности преодолены, и сейчас они всего лишь воскрешают в памяти события былого.
— Не забудь выслать это сообщение, Сельма.
— Так, словно оно уже выслано,— говорила Сельма.
— И подпиши его моим именем, Жорж Корсон. Этот старый лис Веран знал его еще до того, как я ему представился. И скажи ему, что на Урии он найдет оружие, рекрутов и гиппронов.
— Судя по беспокойству, Корсон, можно предположить, что речь идет ю любовном послании.
— В последний раз я его видел на краю великого Океана Аэргистала. Там, где море упирается в пространство. Надеюсь, этого адреса окажется достаточно. Теперь, когда я об этом вспоминаю, мне кажется, что Веран был в опале. Он, наверное, убегал от кого-то.
— Мы вышлем ему сообщение до востребования, Аэргистал.
Однажды он объяснил военную систему почтовых секторов, применявшихся в его эпоху, ожидающих до востребования эскадры год, два, десять, а порой — и целую вечность. Это были автоматические корабли, самостоятельно отправляющиеся в нужные точки пространства. В этой точке они находились до момента вручения корреспонденции.
Сельма сочла эту историю одновременно и комичной и абсурдной. И чуть ли не разозлилась. Но позже он понял, что сама мысль об ожидании сообщения была для нее понятием совершенно невероятным. Она ежедневно получала сведения из эпох, в которых сама уже давным-давно не существовала.
Потом он обратился к Киду:
— Ты уверен, что паники, вызванной в лагере Верана, окажется достаточно? Ты уверен, что обитатели Урии найдут общий язык с солдатами и гиппронами?
— Полностью,— ответил Кид.— За исключением Верана, ни у кого из них нет чина, выше капитанского. Как только он будет обезврежен, остальные не станут оказывать особого сопротивления.
— Вместе — возможно. Но каждый сам по себе — сомневаюсь. Они привыкли сражаться в самых суровых условиях.