— Что это?
Времени для ответа не было. Мысль, возникшая на границе сознания Корсона, превратилась в решение. Он не мог ждать пощады от Верана. Тот попытается взять их живыми и отдаст Антонеллу солдатам.
Корсон скрипнул зубами и вдруг почувствовал во рту привкус крови. Он поднял голову к шару. Водород, соединяясь с воздухом, легко взрывается. К сожалению, температура луча из его оружия слишком мала, чтобы началась реакция.
Ему отчаянно хотелось, чтобы слова Туре оказались правдой. И он узнает это, но только в том случае, если гипотезы Туре обоснованы, если в этом аду смерть — всего лишь иллюзия.
Он вынул оружие из кобуры внутри скафандра и спокойно открыл огонь. Оболочка шара разошлась, вспыхнуло пламя. Потом он почувствовал, как горят его руки и лицо, а лопнувшие барабанные перепонки избавили его от криков остальных. И его собственных тоже. “Водород”, — подумал он.
Он падал и чувствовал рядом тело Антонеллы, хотя сам не имел уже тела. Непонятным образом он был еще жив и даже не чувствовал себя умирающим. Хотя гигантское пламя мчалось прямо на него, свет ослаб. Небо стало пурпурным, потом черным. Он различал на нем, как на негативе, белых гипронов и лица кавалеристов, остолбеневших от удивления. Пламя перестало расти в нескольких сантиметрах от его лица, хотя лица у него уже не было. Корсону показалось, что это чудесное равновесие будет длиться целую вечность.
Потом пламя погасло.
21
Перемирие кончилось так же внезапно, как и началось. Корсон плавал в пурпурном пространстве, хотя не помнил, чтобы открывал глаза. Огромные, спутанные и сросшиеся трубы пульсировали, растягивались, неожиданно ветвились, и ветви тоже начинали разрастаться. Не было ни верха, ни низа. Хотя он не мог оценить расстояний и размеров, они казались ему огромными.
“Я пробил потолок, — подумал он, — и попал на небо”.
Руки и ноги не слушались его, но он испытывал не беспокойство, а, скорее, интерес. Медленно возвращались воспоминания. Оставались еще незаполненные места, но на помощь приходила медленная реконструкция, идущая на грани подсознания. Возможно, неверная.
Вскоре он сообразил, что место, где он оказался, довольно странное. Обычно солдаты приходили в себя в какой-нибудь битве, он же покинул Эргистал. Корсон был уверен, что находится по ту сторону небесного свода. Было ли это место, где сражались существа, которых человек и представить себе не мог? Или же его исключили из игры, поскольку он участвовал в ней нелегально? А может, его ждет иная судьба?
Он был один и знал это, хоть и не мог повернуть голову.
Тишину нарушил голос. Сначала Корсон воспринял его как чистую музыку, и прошло некоторое время, прежде чем он понял, что обращаются к нему, но слова оставались в его памяти, как будто она была промыта и жаждала знаний.
— Значит, ты военный преступник.
Подумав, он ответил:
— Значит, ты — бог.
В голосе чувствовалась насмешка. Он казался почти детским, но мог быть и голосом ящерицы, паука, огненным шепотом звезды, писком крысы, щелканьем хитиновых крыльев жука, артикулированным вздохом ветра.
— Мы можем больше, чем боги, которых вы в состоянии придумать.
Корсон заколебался. Разговор начался странно. Не затем же он здесь оказался, чтобы вести теологический диспут. А может, на небе был такой обычай? Он хотел сменить тему, но почувствовал, что она затягивает его.
“Мне ввели наркотик, — подумал он — и это все объясняет”. Потом он понял недостаточность объяснения, любопытство взяло верх, и он принял вызов.
— Боги всесильны, — сказал он.
— Всесильны, — повторил голос. — Это пустые слова. Ты можешь только приписывать им помощь, которую сам в состоянии представить, а в будущем — получить.
Корсон задумался. Слова показались ему разумными. Он подумал еще и продолжал:
— Вы бессмертны.
В голосе вновь зазвучало веселье.
— И да, и нет. Ты не видишь разницы между бесконечным и неограниченным. Мы не бессмертны, если ты понимаешь под этим бесконечную жизнь. В этом смысле нет ничего бесконечного, и даже Вселенная имеет свой конец. Однако, наше существование неограниченно.
— Неограниченно?
Эта концепция казалась ему непонятной.
— Мы можем повторять наши жизни, изменять их или проживать все новые и новые. Ничто из происходящего во время наших существований не пропадает зря.
— Понимаю, — сказал Корсон.
Для этих существ жизнь не была неповторимой формой, отлитой из бронзы прошлого и слепо продолжающейся в будущее. Существование от начала до конца было для них пластичным континуумом. Они не знали ДО или ПОСЛЕ, их жизни не имели длины. “Действительно, — задумался он, — какова ширина одной человеческой жизни? И какова ее толщина?” Их жизни составляли единое целое. В зависимости от результатов они изменяли причины. Современность была для них только точкой зрения. Они контролировали время, и на этой способности основывалась их власть. Так же, как и люди, долго связанные расстояниями, ограниченными возможностями их ног, освоили космос и летали между звездами, эти существа освоили время. Для них люди были бедными, бессильными существами, точно так же, как для Корсона были бессильны его предки.
“Это страшная власть, — подумал Корсон и тут же добавил, как будто ему это предложили, — она мне не по силам”.
— Вы не люди, — сказал он.
“КТО ЖЕ ОНИ, ЧТО ТАК ЗАБАВЛЯЮТСЯ НАШИМИ ЖИЗНЯМИ? ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ДРУГОЙ ГАЛАКТИКИ? ИЗ ДРУГОГО ИЗМЕРЕНИЯ? ПРОСТО ДУХИ, НАШИ СОЗДАТЕЛИ ИЛИ БОГИ ИЗ СКАЗОК?”
— Ты будешь, как мы, — сказал голос.
“ОБЕЩАНИЕ ИЛИ КОНСТАТАЦИЯ ФАКТА? КАК Я МОГУ СТАТЬ ТАКИМ, КАК ВЫ, ОСТАВАЯСЬ СОБОЙ, КОЛЬ СКОРО ДАЖЕ НЕ МОГУ ПОНЯТЬ ВАШЕЙ МОЩИ? КУДА ДЕЛИСЬ ДАЛЕКИЕ ПОТОМКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА? МОЖЕТ, СПОСОБНОСТИ РАСЫ АНТОНЕЛЛЫ ПРЕДШЕСТВУЮТ ЭТОЙ МОЩИ? СКОЛЬКО МИЛЛИОНОВ ЛЕТ ОТДЕЛЯЕТ МОЕ ПРИМИТИВНОЕ СУЩЕСТВО ОТ ОЦЕНИВАЮЩЕГО МЕНЯ ПОТОМСТВА?”
— Вы появились после нас? — спросил Корсон.
Смех, который он услышал, успокоил его, вместо того, чтобы рассердить.
— Мы появились не после вас, — ответил голос — Мы существуем в то же время, что и вы, поскольку заполняем все время. Наши цивилизации скорее параллельны, но в узком смысле, если это может тебя успокоить, мы пришли после вас, родились из вас, произошли от вас.
“ЗНАЧИТ, ЭТО НАШИ ПОТОМКИ, И, В ТО ЖЕ ВРЕМЯ, ОНИ ГОРАЗДО СТАРШЕ НАС. С ТОЙ ТОЧКИ БУДУЩЕГО, В КОТОРОЙ ИХ ВЕТВЬ ОТДЕЛИЛАСЬ ОТ НАШЕЙ, ОНИ ЗАВЛАДЕЛИ ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ, В КОТОРОЙ МЫ ЗАНИМАЕМ ДО СМЕШНОГО МАЛУЮ ЧАСТЬ. ОНИ РОДИЛИСЬ ОТ НАС, НО СУЩЕСТВУЮТ С САМЫХ НАШИХ НАЧАЛ”.
— А другие виды? Уриане?
— Нет никакой разницы, — ответил голос.
“НЕТ НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ. РЕШИТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ. СЛИШКОМ РАНО ТРЕБОВАТЬ ОТВЕТА НА ЭТОТ ВОПРОС”.
— Где мы? — спросил Корсон.
— Снаружи Вселенной, на ее поверхности или оболочке. Чтобы ее понять и изменить, нужно ее покинуть.
“ОБОЛОЧКА ВСЕЛЕННОЙ. ПО ЭТОЙ ЛИ ПРИЧИНЕ ОБЫЧНЫЕ ЗАКОНЫ ФИЗИКИ НЕ ДЕЙСТВУЮТ НА ЭРГИСТАЛЕ? ПОТОМУ ЛИ ОНИ МОГУТ ТАМ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО ЗАХОТЯТ? И ЧТО НАХОДИТСЯ ДАЛЬШЕ?”
— А что есть кроме Вселенной?
— Вселенная обладает своей собственной силой, — ответил голос. — Это нечто независящее от пространства и времени. Внешняя часть никак не воздействует на внутренние и, значит, непознаваема.
“ТУПИК. МОЖЕТ, ГРАНИЦА ВЛАСТИ ЭТИХ СУЩЕСТВ СУЩЕСТВОВАЛА, ВЫТЕКАЯ ИЗ УБОЖЕСТВА ИХ СОБСТВЕННЫХ ПОНЯТИЙ?”
Корсон решил вернуться к своему положению.
— Вы будете меня судить?
— Ты уже был судим, — ответил голос.