— Не говори «была», любимый. Она ни слова не сказала против тебя.
Ты сын ее, был, есть и будешь. Тебе нужно немедленно уехать, как мы договорились…
Марс посмотрел на меня удивленным взглядом и сказал:
— Если я сейчас уеду в ссылку, она накинется на тебя. А тебе и без нее проблем хватает.
— Верно, — улыбнулась я, — нынче у меня проблем так много, что Клеменция не сможет создать мне новые!
Он покачал головой, а затем внезапно сжал меня в своих объятиях…
— Я обожаю вас, — прошептал он мне на ухо, — тебя, моя Психея, и его!
— Не зарекайся, мой Эрот, — игриво заметила я, — там может быть и она!
Марс проговорил, кивнув на мой живот:
— Если это «она», я тоже счастлив. Пусть она будет такой, как ты.
Боги наградили меня самой удивительной женщиной на свете, и я пою тебе, моя богиня: «Tu mihi sola places, nec jam te praeter in urbe Formosa est oculis nulla puella meis»…[7] Я подарила Марсу поцелуй и заметила:
— Вот так воинственный бог — не Марс, а Мусагет, коль скоро у тебя на памяти «Элегии» Тибулла! Ну, не предполагала…
— Всегда подозревал, что ты меня недооцениваешь, — рассмеялся он и продолжил: — «Tu mihi curarum requies, tu nocte vel atra Lumen, et in solis tu mihi turba locis»…[8] Если бы на твоем месте был кто другой, я бы присоветовал ему выкинуть белый флаг. Но на твоем месте — ты, и я — с тобой, всегда и всюду! Поэтому я говорю тебе: не отступай, борись, сражайся, и скоро победишь всех недругов коварных!
— Мы победим, — поправила я Марса, — в твоей любви моя победа!..
Незадолго до полуночи Марс меня покинул и поторопился в Эсквилинский аэропорт, чтобы успеть на ночной рейс аэросферы в столицу Сиренаики. Если ничего не случится в пути, еще до наступления нового дня он прибудет в Джоку, и сенатской комиссии останется только хлопать глазами и скрежетать зубами в бессильной ярости; дядя слишком умен, чтобы настаивать на отмене декрета и возвращении Марсия в столицу. В отличии от матери моего возлюбленного, дядя Марцеллин умеет с достоинством принимать поражения; этого у него не отнимешь. Я думаю, завтрашний день дядя потратит, успокаивая чрезмерный воинственный пыл Клеменции Милиссины.
Однако успокаиваться было рано. Едва ушел Марсий, я включила видиконовое зеркало и связалась с бункером разведшколы «Везувий». Как известно, полночь — излюбленное рабочее время моей замечательной подруги Медеи Тамины. Так и есть: она отозвалась сразу.
— Что празднуем? — спросила она меня, увидев знакомую улыбку на моем лице.
— Три хорошие новости, подруга, — ответила я. — Первая новость касается бедняги Марса. Эту головную боль можешь вычеркнуть из нашего списка. Я сослала его в Кефейские джунгли, сторожить черномазых дикарей. Peractum est![9] Вторая новость: по моим расчетам, из-за Марса в рядах моих противников случится серьезный конфликт…
— Macte![10] А третья новость?
— Третья хорошая новость, Медея, заключается в том, что скоро я тебя увижу.
На лице моей подруги отразилось удивление, и я пояснила:
— Сворачивай свои дела и приезжай в Темисию. Ты думаешь, я позабыла, что десятого января у тебя юбилей? Счастливая ты, подруга, тебе тридцать лет! А мне еще два года мучиться…
— Как с Варгом поступить?
— Бестактной иногда бываешь ты, подруга. Могла бы и не напоминать о том, что мы с тобой скрывали моего врага от моего любовника!.. Ты уверена, что он по-прежнему прячется в пещере Гнипахеллир?
— София! Как мне не быть уверенной, когда его ближайший друг работает на нас!
— Кто еще об этом знает?
— Двое надежных агентов.
— Это очень ценные агенты?
С Медеей мне всегда было приятно разговаривать: мнения своего она не таила, но понимала меня с полуслова.
— Дело будет закрыто, — сказала она. — Еще один вопрос: что с Ромуальдом делать? Если уж дело закрываем, то и его…
— Нет, — отрезала я, — он может нам еще пригодиться. Я хочу сохранить всех: Варга, Ромуальда, Кримхильду, Доротею, Свенельда, Марса, его мать, моего дядю, моего мужа… всех, кто что-нибудь значит! Да, это сложно. Много проще было бы убирать их, одного за другим. Но я так не могу. Это мне неинтересно. Чтобы так поступать, большого ума не надо. А вот заставить этих людей, таких разных, работать на общее дело, на благо нашей великой державы… по-моему, это достойная цель!
Медея улыбнулась и спросила меня:
— Я слышала, что герцогиня Кримхильда быстро идет на поправку.
— Тебя это удивляет? Северянки выносливее нас, южанок.
— А что будет, когда она выздоровеет?
— Не загадывай, подруга. Nunquam simpliciter fortuna indulget[11]. Ergo[12], мы должны рассчитывать только на самих себя. Однажды мы уже помогли герцогине выбраться из затруднительного положения; если понадобится, поможем снова. И не только ей. Множество важных людей нуждаются в том, чтобы кто-то помог решить их проблемы.